Это было в Краснодоне

В ту же ночь Подтынный с двумя полицаями нагрянул к Громовым. В доме все спали. Подтынный вошёл в комнату, коротко скомандовал:

— Обыскать!

Заохала, беспокойно заметалась по комнате мать Ули Матрёна Савельевна, сурово насупившись, кусал прокуренный ус старый шахтёр Матвей Максимович.

Уля стояла у стены, накинув на плечи старенькое пальто, с усмешкой наблюдала, как полицаи роются в книгах, выбрасывают из комода белье, распарывают матрацы…

Ничего подозрительного найти не удалось. Подтынный ещё раз прошёлся по комнате, заглядывая во все углы. На комоде он увидел небольшую фотографию — молодой офицер–лётчик улыбался, слегка прищурив тёмные, глубоко сидящие глаза.

— Сын? — повернулся он к Матвею Максимовичу.

Старый шахтёр молча кивнул.

— Сейчас где?

Ему ответила Уля. Она сказала громко, подчёркивая каждое слово:

— Там, где должны быть все порядочные люди, — на фронте!

Подтынный подошёл вплотную к Уле, занёс над головой плеть. И снова во взгляде девушки мелькнуло что–то такое, от чего ему стало не по себе. Опустив плеть, он только пригрозил:

— Ну, погоди… Ты мне ещё попадёшься…

И, смахнув плетью фотокарточку с комода, бросил через плечо полицаям:

— Пошли…

Все испробовал Подтынный: обыскал чуть ли не каждый двор, допросил «с пристрастием» почти каждого жителя посёлка, угрожал расстрелом, пытался даже подкупить кое–кого. Специальные отряды полицаев и жандармов круглосуточно патрулировали по улицам. А утром жители снова читали расклеенные на заборах листовки с последней сводкой Совинформбюро.

Однажды Подтынный отправился к Соликовскому. Долго беседовали они с глазу на глаз. Подтынный пояснял что–то, водя пальцем по карте Первомайки…

— Разрешаю, — Соликовский махнул рукой. — Делай как хочешь, только приведи ко мне хоть одного… Живого или мёртвого приволоки!

Вернувшись на участок, Подтынный созвал всех полицейских и разложил на столе карту посёлка.

— С сегодняшнего дня ночное патрулирование по посёлку отменяется. Приказ об этом будет вывешен на самых видных местах. А между тем мы сделаем вот что…

План был прост. Вместо ночного патрулирования Подтынный решил установить на всех перекрёстках секретные засады. Спрятавшись в укромных местах, полицаи будут тайком наблюдать за дорогами. Подпольщики наверняка попадутся на удочку, поведут себя смелее.

— Увидите кого–нибудь ночью на улице — сразу хватайте и тащите ко мне на участок, — приказал Подтынный. — Я здесь буду дежурить всю ночь.

И он показал, где устроить засады.

Егору Бауткину достался самый дальний пост — отрезок пустынной дороги, ведущей к шахте № 1-бис. По этой дороге и днём мало кто ходил — шахта не работала, жилых домов поблизости не было.

Прихватив из дому тулуп, Бауткин расчистил себе место под невысоким заборчиком, принёс охапку соломы, уселся поудобней и уткнулся носом в воротник.

Сквозь дрёму он услышал чьи–то приглушённые голоса. Откинул воротник, прислушался. Со стороны шахты № 22 шли люди. Ветер донёс обрывок раз- говора.

— Серёжа, а там ещё много осталось? — спрашивал детский голос.

— На всех хватит, — отвечал ему ломкий басок. — Под ноги смотри, а то упадёшь, рассыплешь…

Бауткин осторожно высвободил винтовку, выждал, пока разговаривавшие приблизятся, громко скомандовал:

— Стой! Кто такие?

Их было трое. Два совсем ещё мальчика, третий чуть постарше, в затасканном пальтишке и лохматой шапке, сдвинутой на затылок. Услышав команду, все трое остановились. Потом старший, присмотревшись к Бауткину, бойко заговорил:

— Тю, дядьку! Хиба ж так можно? Напугал…

— Кто такие? — строго повторил Бауткин.

— Та чи вы меня не знаете? — с искренним изумлением отозвался старший. — Серёжка я, Тюленин. Помните, прошлым летом вы ещё приходили голубями меняться, за моего турмана двух сизокрылых давали. Я отказался, а вы здорово ругались… Помните? А то со мной дружки, — Серёжка кивнул на спутников. — Стёпка Сафонов и Юркин Радик. Соседи.

Тюленина Бауткин знал. Во всем Краснодоне ни у кого не было лучших голубей, чем у Серёжки. Бауткин частенько встречался с ним на голубином базаре. Но знакомство знакомством, а служба службой. И Бауткин сурово оборвал Серёжку:

— Почему так поздно шляешься? Приказ коменданта знаешь? После девяти часов…

— Та приказ–то знаем, — весело отозвался Серёжка. — А когда жрать нечего, дома не усидишь. Тут на двадцать второй шахте бабушка моя живёт. Так мы с дружками вот навестили её. Чайку попили с вареньем, у бабушки сад свой. И голубям моим тоже гостинец передала…

Серёжка скинул с плеча небольшой туго набитый мешок, быстро развязал его, зачерпнул в пригоршню калёных семечек подсолнуха. Протянул Бауткину:

— Угощайтесь.

Бауткин подозрительно посмотрел на Сережкиных товарищей. У них за плечами тоже висели набитые сумки.

— А у тех что?

— Тоже семечки, — бодро тряхнул сумкой Юркин. — У его бабушки, знаете, сколько их! А у нас дома масла ни капли, вот отнесу мамке, собьёт стакан–другой.