Это было в Краснодоне

— Полиция предпринимала все, чтобы напасть на след. Мы устраивали облавы по всему городу. Но наши усилия были тщетны. В первых числах декабря в Краснодон приехал начальник окружной жандармерии полковник Ренатус. Он был очень сердит, угрожал всех нас расстрелять за бездеятельность и приказал во что бы то ни стало,' любой ценой поймать и доставить в жандармерию подпольщиков — живыми или мёртвыми…

6. «ЖИВЫМИ ИЛИ МЕРТВЫМИ!»

Приземистый, забрызганный грязью так, что трудно определить его первоначальный цвет, «оппель» с трудом пробирается по размытой осенней непогодой дороге. Натужно воя, машина карабкается на крутой косогор, оставляя за собой широкий неровный след. Временами колеса неожиданно ныряют в глубокие воронки, залитые водой, и тогда маленький тучный человечек, сидящий на заднем сиденье, сердито ворчит:

— Дикари! Даже дороги первобытные…

Полковника Ренатуса одолевали мрачные мысли. Никогда ещё в его жизни не было такой длительной полосы неудач. А здесь, в Донбассе, они преследуют его все время. Получая назначение в эти края, он радовался. Наконец–то ему представилась возможность действовать самостоятельно, показать себя. И вот… Сыплются на его голову одно за другим строгие внушения, выговоры, а недавно генерал Клер довольно недвусмысленно намекнул, что ему, Ренатусу, лучше было бы вовремя подать в отставку, чем снова идти к кому–нибудь в помощники.

…Полковник так был занят своими мрачными мыслями, что не заметил, как машина въехала в город и остановилась перед большим серым зданием районной больницы. Он очнулся, когда распахнулась дверца машины и показалось продолговатое лицо гауптвахтмейстера Зонса, расплывшееся в улыбке.

— Хайль Гитлер! Добро пожаловать, герр оберёт!

Недовольно пробормотав что–то в ответ, полковник с трудом вылез из машины и вошёл в дом.

В жандармерии тщательно приготовились к приезду высокого гостя. Сверкали свежевымытые полы, столы были аккуратно застелены чистой бумагой. Нижние чины замерли у дверей, отдавая честь.

Не глядя на них, Ренатус прошёл в кабинет Зонса, снял шинель, кинул её шедшему сзади гауптвахтмейстеру и тяжело опустился на стул.

— Рассказывайте! — сердито приказал он.

— О чем, герр оберёт? — осторожно осведомился Зонс.

Ренатус стукнул кулаком по столу, подпрыгнул на стуле.

— О чем? Вы не знаете, о чем рассказывать? О кучке молокососов, которые водят вас за нос! Которые плюют на вас, смеются над вами! О здоровых красномордых идиотах, которые не могут справиться с мальчишками! О том, как вы несёте службу, черт вас возьми! Вот о чем рассказывайте, господин гауптвахтмейстер!

Сохраняя на лице все ту же вежливую улыбку, Зонс вытянул руки по швам.

— Герр оберёт, мы неукоснительно выполняем все ваши распоряжения. В настоящее время нами приняты самые решительные меры…

Он начал подробно описывать план операции, проведённой жандармерией совместно с городской полицией в канун седьмого ноября, а затем рассказал, какие меры намечены для дальнейшей борьбы с подпольщиками.

— Удалось ли вам поймать хоть одного из этих подлецов? — прервал его Ренатус.

Зонс пожал плечами:

— Пока нет. Но я надеюсь…

— Вы болван, Зонс! — снова вспылил Ренатус. — На что вы надеетесь? Вы думаете, что партизаны сами придут к вам в камеры? Они действуют, а вы только на что–то надеетесь!

Полковник бросил на стол свою полевую сумку, порывшись, вынул из неё какую–то бумажку, махнул ею перед лицом Зонса.

— Кто сочинил эту дурацкую фальшивку? Неужели вы всерьёз поверили этой чепухе?

Зонс покосился на бумажку. Это было последнее донесение, составленное и отправленное им самим в окружную жандармерию два дня назад…

Пятого декабря, в День Конституции, неизвестные подпольщики преподнесли оккупационным властям ещё один «сюрприз». Поздно ночью внезапно вспыхнул небольшой барак, в котором помещалась биржа труда. Сбежавшиеся со всех концов города жандармы и полицаи не смогли потушить пожар. В огне погибли списки людей, предназначенных для отправки в Германию, более двух тысяч карточек медицинского освидетельствования и «аусвайсов» [2].

На следующее утро Зонс сам тщательно обследовал всю местность вокруг биржи труда, надеясь обнаружить следы поджигателей. В том, что пожар биржи — дело рук подпольщиков, он не сомневался. Но никак не мог уяснить лишь одного: как партизаны подобрались к бирже? Признаться в своём бессилии перед окружной жандармерией не хотелось. И Зонс решился на хитрость. В донесении он указал, что пожар биржи труда произошёл вследствие замыкания электрических проводов.

Но, как оказалось, провести Ренатуса не удалось. Полковник отлично знал, что в Краснодоне до сих пор нет электроэнергии, — откуда же произойти замыканию?