Это было в Калаче

Дед вышел во двор и через минуту вернулся с двумя бутылками. Он не донес их до стола: одну тут же выхватил немец. Он приложился к горлышку и сделал большой глоток. Его глаза моментально округлились и налились слезами.

— О-о! — только и мог произнести он. А когда перевел дыхание, проговорил, одобрительно качая головой: — Зер гут, зер гут!

Через час немцы были уже пьяны.

Один из них уснул прямо за столом, уронив голову на яичную скорлупу. Второй несколько раз пытался петь, что-то рассказывал деду и, наконец, едва добравшись до лежанки, грохнулся на нее и захрапел.

Дед Григорий, чтобы убедиться, крепко ли спят солдаты, потряс за плечо одного, другого.

— Готовы, — определил он. — Ну а теперь за дело. Надо поторапливаться. До рассвета каких-нибудь часа два, вам надо подальше уйти от хутора.

— А как же быть с третьим? — спросил Иван.

— Беру его на себя, — решительно сказал Кошелев, и у Цыганкова по спине побежали мурашки, когда он представил крадущегося к часовому Пашку со штыком в руке.

Кошелев выскользнул за дверь. Дед и Цыганков в щелку наблюдали за солдатом. Тот сидел возле землянки на камне и курил. Огонек от сигареты, когда часовой затягивался дымом, освещал толстые губы.

Прошла одна минута, вторая, третья… Было тихо-тихо…

Дед и Иван услышали, как солдат странно икнул, огонек упал в траву.

— Готов. — Это глухо, не своим голосом произнес Кошелев. Он стоял, скорчившись у землянки. Его тошнило.

Цыганков отодвинул засов.

— Девчата, выходите скорее!

— Какие же вы молодцы, мальчики! — возбужденно шептала Катя, обнимая Цыганкова и Кошелева.

— Но-но, без телячьих нежностей, — отстранился Пашка.

Его руки были в крови, и ее запах вновь вызывал тошноту.

— Хватит вам разговоры разговаривать, — торопил дед. — Быстрее в дорогу, быстрее.

Иван покосился на труп солдата. Дед быстро предупредил:

— Сам все сделаю. Обо мне не беспокойтесь. Прощайте и бегите.

Тяжело было на душе друзей, когда они в последний раз обняли деда Григория…

Через час, когда хутор был уже далеко позади, беглецы остановились, чтобы немного передохнуть, и оглянулись.

Далеко-далеко позади светил яркий огонь. Он медленно рос, расширялся, поднимался к небу.

— Да ведь это хата деда Григория горит! — ахнул Иван.

Измученные пережитым, девушки, не сдерживаясь, громко заплакали.

— Ох, уж эти мне девчонки! — пробормотал Пашка. — Чуть что — и сразу в слезы. А еще разведчицами называются!

Пламя в его глазах двоилось, потому что Пашка тоже плакал, вспоминая доброго старика.

На следующую ночь ребята с девушками переплыли Дон в нескольких километрах южнее Калача. А на рассвете они услышали канонаду. Возле их хутора гремел большой бой.

БРИГАДА СРАЖАЕТСЯ В ОКРУЖЕНИИ

Пока ребята добирались к деду Григорию, «гостили» у него и потом вместе с Катей и Тоней возвращались домой, в Калаче произошло много перемен. Обстановка на фронте резко ухудшилась.

Мотострелковая бригада, которой командовал полковник Ильинов, до середины июля вела бои на Воронежском направлении. Затем ее перебросили в распоряжение командования 62-й армии. Здесь к тому времени положение стало очень напряженным. Фашисты, понукаемые приказами Гитлера, рвались к городу на Волге, не считаясь ни с какими потерями. В излучину Дона были брошены самые отборные силы.

В районе хутора Попов-I и Качалино бригада с ходу вступила в бой. Он продолжался целый день. Видя, что лобовой атакой прорвать оборону не удается, гитлеровцы выбросили в тылу наших войск мотодесант. Но сломить советских бойцов не удалось. Оставив для уничтожения десанта небольшую группу, Ильинов повел своя полки в наступление. Фашисты не ожидали такого оборота дела, дрогнули и отступили. Бригада продвинулась вперед на несколько километров и освободила ряд населенных пунктов. Гитлеровцы были так обескуражены неудачей, что в течение долгого времени не предпринимали активных действий на этом участке фронта.

В жестоких боях подразделения бригады значительно поредели, поэтому ее отвели на переформирование в Дубовку. А поскольку положение на Дону оставалось тяжелым, переформирование проходило в спешном порядке.

8 августа несколько немецких танков прорвались к переправе через Дон в районе Калача. Правда, это была всего лишь разведка, и советские артиллеристы быстро отогнали врага. Но стало ясно, что захват переправы входит в расчеты гитлеровского командования. В Калач была переброшена бригада Ильинова. Ее командный пункт разместился на восточной окраине хутора.

До прибытия бригады в Калаче находилось лишь несколько небольших подразделений, в том числе и взвод лейтенанта Ивана Васильевича. Теперь все они были подчинены полковнику Ильинову.

Между тем 62-я армия отошла на левый берег Дона и заняла оборону от Вертячего до Ляпичево. По приказу командования саперы Ильинова взорвали мост через реку, чтобы им не мог воспользоваться противник.