Читаем Если бы Пушкин… полностью

Римская империя времени упадка

Сохраняла видимость полного порядка.

Цезарь был на месте, соратники рядом.

Жизнь была прекрасна, судя по докладам.

А критики скажут, что слово «соратник»

не римская деталь,

Что это словечко всю песенку смысла лишает…

Может быть, может быть… Может быть, не римское,

не жаль!

Мне это совсем не мешает.

И даже меня украшает.

Жители империи времени упадка

Ели, что достанут, напивались гадко.

Каждый на рассвете на рассол был падок.

Видимо, не знали, что у них упадок.

А критики скажут, что слово «рассол», мол,

не римская деталь.

Что это словечко всю песенку смысла лишает.

Может быть, может быть… Может быть, не римское,

не жаль!

Мне это совсем не мешает и даже меня украшает…

Женщины империи времени упадка…

Только им, красавицам, доставалось сладко.

Все пути открыты перед ихним взором:

Хочешь – на работу, а хочешь – на форум!

А критики – хором:

– Ах, форум, ах, форум! Вот – римская деталь!

Одно лишь словечко, а песенку как украшает!..

Может быть, может быть… Может быть, и римское.

А жаль!

Оно мне мешает, и песенку смысла лишает.

Сочинено это было еще до перестройки, во времена так называемого застоя. И одна только эта песенка легко и грациозно опровергает все бредни насчет того, что три человека собрались где-то там – в Беловежской пуще – и из сугубо личных, шкурных своих целей и побуждений развалили великую державу

Ну, а те, кто искренне верит в эту чепуху, видимо, и в самом деле не видели, не чувствовали, «не знали, что у них упадок».

<p>«Нас мало. Нас, может быть, трое…»</p>

Булат Окуджава – поэт. Но поэтов… Чуть было не сказал – много… Нет, истинных поэтов, конечно, немного. В любую эпоху – по пальцам можно пересчитать. Прав был Пастернак, сказавший в свое время: «Нас мало. Нас, может быть, трое…»

Если говорить о сверстниках Булата – поэтах его поколения, – можно назвать пятерых. От силы – шестерых.

Но Булат Окуджава как некое художественное явление – один. Второго такого нет и не будет.

В один ряд с ним я поставил Галича, Высоцкого, Алешковского, Кима. И то же, что о нем вроде можно сказать и о любом из них. Творческий облик каждого из этого ряда – это совершенно особый феномен, вобравший, включивший в себя несколько ипостасей: поэтический текст, музыкальную мелодию, голос, манеру исполнения… И все это нельзя оторвать от личности, от неповторимой художественной индивидуальности автора.

Но это – о том, что их объединяет. В остальном же все они – очень разные.

В творческом облике Галича доминирует автор текста. Я бы даже сказал, драматург. Его песни – это маленькие драмы.

В творческом облике Высоцкого – голос и неповторимая, только ему присущая манера исполнения.

У Булата все три ипостаси его творческого облика слиты в совершенно поразительное по своей органичности и гармоничности художественное единство.

Замечательный знаток и вдумчивый аналитик художественных явлений этого рода – Лев Шилов – в тексте на конверте пластинки Булата, выпущенной фирмой «Мелодия» в 1986 году, писал:

...
Перейти на страницу:

Все книги серии Личный архив. Письма. Мемуары. Дневники

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии