Длящаяся многие годы и все растущая популярность его песен дает основание уточнить одно давнее определение этого жанра, которое когда-то дал Павел Антокольский и которое не раз повторял и сам автор, говоря, что «это не совсем песня, это способ исполнения своих стихотворений под аккомпанемент».
Четверть века назад в этой формулировке был определенный резон и даже насущная необходимость: она выводила песни Окуджавы из-под яростного обстрела профессионалов-композиторов, профессионалов-гитаристов и профессионалов-вокалистов.
Но теперь, когда улеглись страсти, так бурно бушевавшие два десятилетия назад вокруг этого имени, и когда уже десятки песен Окуджавы прозвучали с экранов кино и телевидения, легли на граммпластинки, вошли в спектакли и радиопередачи, – теперь стали совершенно несомненны и их музыкальные достоинства, высокий уровень композиторского и исполнительского дара Булата Окуджавы. Еще для многих необычного, но уже почти для всех очевидного. Мелодии песен Окуджавы, чаще простые, а иногда и весьма прихотливые, удивительно красивы…
Пленяют, околдовывают слушателей песен Окуджавы и красивый тембр его голоса, и обаятельная манера исполнения… Может быть, поэтому большинство любителей песен Окуджавы так ревниво относятся к любому другому исполнению этих песен и даже к самой малой, самой деликатной попытке сделать более ярким, выразительным их звучание при помощи какого-либо звукотехнического приема или дополнительного музыкального сопровождения…
Последнее замечание как нельзя более точно.
В начале 1960-х в Польше была выпущена пластинка, на которой песни Булата были записаны в исполнении нескольких замечательных польских певцов – под аккомпанемент то ли маленького оркестра, то ли электрогитары. Пели польские певцы изумительно, а главное, на редкость тактично, нимало не выпячивая свою исполнительскую манеру Аккомпанемент звучал божественно… Но в конце пластинки, последним ее номером прозвучал голос самого Булата: одну свою песню (про Агнешку) он спел сам. И одинокий голос Булата, самые простые, непритязательные переборы его гитары, на которой он и играть-то толком не умел, легко, без малейшего усилия заслонили, победили все эти музыкальные и исполнительские изыски. И тончайшую оранжировку, и виртуозный музыкальный аккомпанемент, и безукоризненный «вокал» профессиональных певцов-исполнителей.
Но произошло это, я думаю, не благодаря, как уверяет нас Шилов, высокому уровню композиторского и исполнительского дара Булата Окуджавы. И уж совсем не благодаря красивому тембру его голоса и обаятельной манере исполнения.
Голоса у польских певцов были, быть может, даже более красивого тембра, чем у Булата. И манера их исполнения была никак не менее обаятельна, чем у него.
Причина его «победы» была иная.
Все дело тут в том, что слово «исполнение» применительно к Булату вообще не уместно. Ведь слово это как бы предполагает, что есть некое произведение, которое может быть исполнено – так или иначе. Тем исполнителем или другим. (Как, скажем, вальс Шопена – разными пианистами, а «Рондо-каприччиозо» Сен-Санса – разными скрипачами.)
В случае Булата Окуджавы все дело в том, что голос и интонация певца, авторская манера воспроизведения его песен – все это является как бы живой
Песни Булата, оторванные от его голоса, теряют неизмеримо больше, чем песни – хоть того же Галича.