«Если», 2009 № 08

— Ты чего, Ярцева? Шуток не понимаешь? Я зашел без особой причины. Поболтать хочу о том о сем.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — тихо спросила Ярцева. Мне почудилось, что в ее голосе звучит надежда. Возможно, она посчитала, что я подозреваю кого-то другого, и решила использовать меня в своих преступных целях. Может, стоит на самом деле подозревать кого-нибудь другого, чтобы сбить Ярцеву с толку? Если я буду подозревать кого-то другого, Ярцева успокоится и допустит фатальный просчет, — тут-то я ее и подловлю! Но надо учитывать, что если я буду подозревать кого-то другого, то могу не заметить просчета Ярцевой, потому что он, просчет этот, не впишется в схему моих умозаключений. Я буду подсознательно подгонять доказательства под свою версию и отсею доказательства, указывающие на настоящего преступника, то есть Ярцеву.

Я сказал:

— Решил узнать, что тебе нравится из того, что я готовлю. Я раньше не интересовался, а сейчас подумал: вдруг тебе не нравится, как я готовлю? Нельзя есть пищу, которая не нравится, может случиться несварение.

Ярцева прошептала:

— Мне нравится все, что ты готовишь, Маркин.

Я продолжал беззаботно болтать, не упуская ее из виду ни на секунду. Ярцева рано или поздно потеряет бдительность, и я нанесу решающий удар!

Я сказал:

— Чтобы отпраздновать наше с Людочкой возвращение, мы с печкой решили испечь для команды торт «Наполеон». Но случилась беда: противень пропал. Ты не знаешь, куда он запропастился?

Я не без удовольствия отметил, что лицо Ярцевой потемнело. Она открыла рот. Я понял, что вот-вот последуют слезы и признание. Я готов был даже простить ее, если признает вину достаточно искренне.

Но Ярцева сказала то, чего я совершенно не ожидал услышать:

— Ваше с Людочкой?

Она посмотрела на меня. В ее глазах разгорался дьявольский огонь. Я вжался в спинку стула. Ледяные лапы страха немилосердно терзали мое смелое детективное сердце.

Я сказал:

— Ярцева, ты это…

— Ваше с Людочкой?! — зарычала Ярцева, надвигаясь на меня.

Я сказал:

— А…

Она закричала:

— ВАШЕ С ЛЮДОЧКОЙ?!

Я мило улыбнулся и сказал:

— Пойду, пожалуй. Спасибо за беседу, Ярцева, мне пора.

Я встал. Она тоже поднялась. Ее глаза больше не горели. Они казались двумя ледышками, промороженными до абсолютного нуля. Если вы не в курсе, абсолютный ноль — это такая температура, при которой атомы и молекулы перестают двигаться. Вы можете кричать на них, пытаться сбить их щелчком пальца — молекулы не сдвинутся ни на миллиметр. Они будут смотреть на вас с ненавистью и не сдвинутся с места. Потому что это абсолютный ноль. Вот такие глаза были у Ярцевой. Кстати, согласно квантовой механике, атомы и молекулы все-таки движутся, но это совсем другая история, и она никак не связана с глазами Ярцевой.

— Спасибо, что зашел, Маркин, — сказала Ярцева, с большой частотой теребя беджик.

Я сказал:

— Это тебе спасибо. Ну… я пошел?

Она сказала:

— Пошел.

Я повторил:

— Пошел…

Ярцева сказала:

— До свидания, Маркин.

Я вышел из каюты и дал деру. Остановился только у мужского туалета.

Боже мой! Ярцева — оборотень! За минуту я наблюдал целых три ее обличья и теперь уверен, что внутри навигатора скрывается демон. Или несколько демонов. Что же делать? Неужели корабль обречен?

Из-за поворота на кухню показалась Маринка. Она несла в сложенных ковшиком ладонях горстку пепла и два испачканных в саже денария.

Инопланетянка спросила:

— Маркин, поменяешь свой поварской колпак на два денария?

— Какой я буду повар без колпака? — удивленно спросил я и взъерошил ей волосы: — Иди играй, Маринка.

Марина с угрозой посмотрела на меня и сказала, выпуская когти:

— Убери клешню, оторву.

Я отдернул руку. Марина важно прошествовала мимо меня. Из кухни донесся радостный голос печки:

— Маркин, дуй сюда!

Я поспешил на зов.

Печка радостно хлопнула меня дверцей по колену и провозгласила:

— Маркин, случилось чудо! Пока я занималась самосозерцательством, кто-то вернул противень на место! Это был ты?

Я сказал:

— Нет, не я. Но все равно хорошо, что противень вернулся. Теперь можно с уверенностью заявить, что дело закрыто. Правда, мы так и не узнали, кто настоящий преступник.

ПОГ-2 прошептала, скорбно хлопнув дверцей духовки:

— Да, граждане, не все дано нам узнать.

Я горько вздохнул, кивнул и вышел в коридор. После удачно раскрытого преступления мне захотелось сыграть на скрипке и покурить трубку. К сожалению, ни трубки, ни скрипки у меня не было, зато были ноги, вполне пригодные для прогулок. Я прогулялся до комнаты главного генератора. Вокруг генератора — широченной цилиндрической трубы, основание которой теряется в сиреневой пустоте — располагается круглая площадка, огражденная сиреневой балюстрадой. На площадке, свесив ножки в пропасть, сидела Марина. Я присел рядом. Марина задумчиво катала на ладони монеты. Из ее сумочки вылетали таинственные сгустки черной энергии. К счастью, сгустки меня не интересовали. Меня интересовало, как инопланетянка уговорила капитана расстаться с денариями, но я стеснялся спросить.

Марина пела: