Эпидемии. Так начиналась микробиология

С другой стороны, патологический феномен лихорадки, если считать его результатом пищеварительной деятельности макрофагов, наоборот, является благодетельным и желательным даже в некоторых случаях слабой реакции на микробы. Это направление мыслей будет, впрочем, обсуждаться в ближайшей работе.

Вопросы иммунологии

Принципы иммунитета и условия успешности прививок

1944 г.

Эти принципы касаются одного из основных законов жизни. Они важны не только для туберкулезной терапии и всякого иного создателя иммунитета…, но ради выяснения основных биологических закономерностей и заслуживают поэтому обстоятельного и исторического изучения.

Я постараюсь изложить их развитие за последние 60 лет[7].

Глава 1. Суммирование минимальных раздражений

Окончив курс в Военно-медицинской академии в 1883 г. и вернувшись в Одессу, я стал работать в Городской больнице, в нервном отделении проф. О. О. Мочутковского, где стал ординатором в женской палате. Здесь было несколько больных различными формами истерии. Эта болезнь привлекла мое особое внимание. Изучая ее проявления, я наблюдал следующий интересный факт.

Очень частым симптомом истерии является потеря болевой чувствительности – общая или ограничивающаяся отдельными участками кожи. Наиболее обыкновенно бывает гемианестезия, т. е. нечувствительность половины тела – правой или левой.

Желая определить границы этой анестезии, я делал легкие уколы булавкой вправо от средней линии груди в области потери болевой чувствительности и вдруг заметил, что больная вздрагивает, так как уколы стали болезненны.

Ближайшее исследование показало, что бывшая анестезированной правая сторона стала чувствительной к боли, но что, кроме того, левая сторона тела потеряла болевую чувствительность: произошел перенос анестезии с одной стороны тела на другую. Повторные раздражения, не доходившие в отдельности до сознания, суммируясь, вызывали болевые ощущения.

Для меня было ясно, что проводящие к головному мозгу центростремительные пути целы, но что самый мозг болен и не сознает приходящих к нему ощущений (остающихся поэтому бессознательными). Повторное же их появление в известной части мозга ее вылечивает за счет противоположной части.

В связи с этим толкованием факта переноса чувствительности я обратил внимание на то, что все употреблявшиеся в нашем отделении терапевтические мероприятия – массаж, растирание беленным маслом, электрические ванны и пр. являлись только кожными раздражениями, эффективными даже при кожной анестезии благодаря своей повторяемости.

В эти рассуждения должна, однако, была быть внесена поправка благодаря учению о внушении. Больные истерией особенно охотно поддаются внушению, которым можно объяснить перенос анестезии не только повторными уколами, но также разными иными способами, как, например, под влиянием металлов и магнита. Проделывался такой опыт: у больной с гемианестезией приставлялся к нечувствительной стороне магнит (или прикрепляласъ к руке золотая, серебряная или иная металлическая пластинка) и оставлялся на несколько времени, после чего обнаруживался перенос анестезии. Можно легко убедиться, что во всех таких случаях местное воздействие служит только для локализации действия, вызываемого внушением. Последнее же и само по себе может у поддающихся субъектов вызывать как восстановление, так и потерю чувствительности.

Поэтому для выяснения сравнительной эффективности раздражения и внушения следовало заняться последним.

Наиболее могучим внушение бывает в состоянии гипноза. С гипнотизмом я ознакомился, кроме литературных источников, в Париже у Шарко и в Нанси у Льебо… и его сотрудников (Бонне, Льеншуа и Бернгейм). Я, кроме того, и сам проделывал опыты гипнотизирования.

В конце концов, я пришел к заключению, что соматическое влияние внушения, даже подкрепленного гипнозом, довольно преходяще и слабо.

Этому выводу противоречат известные случаи, когда под влиянием внушения пилюли из хлеба вызывают понос, а приклеенные к коже бумажки имеют действие горчичников. Нельзя забывать также знаменитый пример Луизы Лато, у которой появлялись язвы во всех тех местах, которые отмечены у Христа.

Если исключить последнюю как случай исключительной силы внушения под влиянием религиозного фанатизма (она так живо представляла себе мучения Христа, что у нее образовались язвы на руках и ногах, а также на голове, на предполагаемом месте шипов венка), то остальные примеры указывают на значение местного раздражения для усиления действия внушения.

Таким образом, я вернулся к своему опыту – влияния повторных неощущаемых (анестезированной кожей) раздражений уколами иглы. Я сопоставил с этим сильную реакцию здоровых на легкое соприкосновение при щекотании.

Прийдя к заключению, что повторение очень слабых раздражений может вызывать значительный несоизмерный с ними эффект и что к таким же слабейшим раздражениям сводятся все процедуры нашего нервного отделения, я задумал проверить эту мысль на опыте.