Эпидемии. Так начиналась микробиология

Вернемся теперь к холере. Для нее давным давно установлено, что она не контагиозна, т. е. что явные паразитные очаги не играют при ее распространении никакой существенной роли. Это и понятно ввиду быстрой гибели холерного вибриона при высушивании и неимения им стойких спор. С другой стороны, не менее давно установлено, что большие эпидемии холеры происходят только тогда, когда имеются условия для загрязнения человеческими извержениями питьевой воды, т. е. когда образуются сапрофитные очаги культуры холерных вибрионов. Холерная история неоднократно демонстрировала, каким образом возникают сапрофитные очаги. Так, например, в 1854 г. в Брод-Стрите испражнения холерного ребенка были выброшены в отхожее место, содержимое которого просачивалось в общественный колодец этой улицы. Почти все, кто пил воду из этого колодца, заболели холерой – все равно, были ли они постоянными жителями этой местности или случайными прохожими, или же вода была доставлена к ним в незатронутый холерой участок города. В 1892 г. в Гамбурге была жестокая эпидемия холеры. Этот город имел водопровод и канализацию. Но нечистоты спускались в Эльбу немного ниже водоприемников, так что во время приливов могли попадать в последние. Вода же не очищалась «центральными фильтрами». Другие многочисленные примеры можно найти в специальных сочинениях. Везде в этих случаях осуществляется то, что было названо большим холерным кругом (Гамалея), т. е. холерные бактерии попадают из кишечника в питьевую воду, а с последней опять в кишечник и т. д.

Но сапрофитные очаги могут возникать еще и другим способом, образуя так называемый малый круг, который осуществляется обыкновенно при помощи мух. Это бывает, когда плохо убранные холерные извержения посещаются мухами, которые немедленно переносят с них холерных вибрионов на различного рода съестные припасы: молоко, студень, кипяченую воду и т. д. Тогда происходит небольшая холерная вспышка в тесном кругу одной семьи, столовой или учреждении. Эта вспышка обыкновенно называется контактной, так как ее происхождение неправильно приписывается непосредственному переносу холерных бактерий от больных к здоровым. Таковы главнейшие происхождения холерных эпидемий.

Только в тех случаях, когда посредством санитарных реформ устранена, как в Западной Европе, возможность возникновения сапрофитных очагов холеры, можно искать других условий ее распространения, например, посредством холероносителей, как было в Пруссии в 1905 г. Нужно, однако, помнить, что в этих случаях и не бывает сколько-нибудь серьезных эпидемий холеры. Так, во всей Пруссии за всю эпидемию заболело 300 человек, т. е. меньше, чем в одном С.-Петербурге в один день (400 человек). Таково сравнительное значение сапрофитных и паразитных очагов холеры.

3. Обзор эпидемий последних лет

Мы живем в эпоху шестой холерной пандемии, начавшейся в 1902 г.

Мы не станем излагать прежней истории холеры и причин, по которым она, пробравшись уже в 1904 г. в Закавказье и Поволжье, на время, однако, прекратилась, чтобы вернуться, как это было предсказано, впоследствии[88].

Начнем наш рассказ о холере с 1907 г., когда она среди видимого повсеместного благополучия вдруг появилась в Самаре.

Самара. Первые два больные поступили 3 июля в губернскую земскую больницу; оба – местные жители, никуда из Самары не выезжавшие и общения с приезжими не имевшие. Два вторых больных были служащие в той же больнице, и только после их смерти был установлен диагноз холеры. Эпидемия шла таким образом:

Распределение заболевших по местожительству указывает, что большинство своих жертв – 28,1 % – эпидемия нашла среди населения прибрежной полосы, а из этой категории наибольшее число заболеваний дали обитатели Косы (у впадения Самарки в Волгу). Далее, 40 заболеваний – 11,7 % общего числа – дало население за Самарской Слободой, не обеспеченное удовлетворительной водой, и живущее вблизи Банного озера, инфицированного холерным вибрионом[89].

По этому поводу д-р Таранухин сообщает Следующее[90]: «К выделениям больных в больнице до бактериологического диагноза не применялось никаких мер обеззараживания; все они попадали в сточные воды больницы (до 5 тыс. ведер в сутки) и через Владимирский овраг в Аннаевский затон Волги, лежащий выше города. После дождя 20 июля появилось 23-го сразу 8 заболеваний по берегу рек Волги и Самарки и с того времени эпидемия главным образом гнездилась по берегам рек, дав значительный очаг на мельнице Шадрина у Аннаевского затона. В воде Аннаевского затона и у места спуска сточных вод земской больницы мной были получены чистые культуры холерного вибриона с агглютинацией 1 на 20 тысяч»[91].