Эпидемии. Так начиналась микробиология

Санитарные реформы стоят очень дорого. Благоустройство больших городов Европы обходится им в миллионы. Непосредственная же польза от этих миллионных затрат не всегда ясна. Поэтому на них обыкновенно соглашаются неохотно или просто не находят для них денег. Правда, смертность населения остается в таких случаях высокой; вместо 20 на тысячу, умирает 40 и 50. Среди населения свирепствуют тифы и иные болезни. Но так как это повторяется ежегодно и приблизительно одинаково из года в год, то население к этому привыкает и считает свои болезни и высокую смертность необходимым, неустранимым бедствием.

Совсем иное, когда появляется холера.

Найдя благоприятную для себя почву, она начинает косить население не единицами и десятками, а сотнями, тысячами и десятками тысяч. Тогда в паническом страхе люди перестают торговаться о санитарии. Они, напротив, готовы отдать все, лишь бы спастись от грозного бича. Холера же сама указывает, что надо делать. Она прикладывает палец к самой зияющей ране и, как опытный диагност, сразу находит то место, где скрыто страдание данного общественного организма. Благодаря этому холера имела и имеет громадное влияние на введение санитарных реформ. Можно смело утверждать, что до сих пор все, что сделано городами для обеспечения здоровья обывателей, вызвано прямо или косвенно страхом перед холерой.

Вспомним поучительную историю этой болезни[85]. Впервые она появилась в Европе в 30-х годах XIX века. В то время ни о какой санитарии не думали и быстро, как грибы, растущие города представляли картину чудовищного загрязнения. Все нечистоты, производимые обывателями, спускались в протекавшие по улицам ручейки и открытые канавы или же накоплялись в огромных ямах, вырытых на узких дворах и задворках и из ям просачивались в почву. Продолжаясь десятки и сотни лет, этот режим привел к тому, что города тонули в собственных нечистотах: городские ручейки и канавы превратились в ужасные клоаки, переполненные отвратительной, зловонной жидкостью, и городская почва вокруг домов и под ними приняла вид большой выгребной ямы, сплошного нечи- стотного болота (Эрисман). В первый же свой инспекторский смотр холера унесла из Европы миллион людей. Этот первый урок, однако, почти пропал даром. Перед новым страшным бичом одинаково растерялись и ученые, и врачи, и администрация, и обыватели. Все метались в бессильном страхе, и жили только надеждой, что холера так же внезапно исчезнет, как появилась, и больше не вернется. Для очищения населенных мест ничего не было сделано. Загрязнение их, напротив, увеличилось, так как города росли с головокружительной быстротой. Тогда, в 40-х годах, холера пришла опять, и этот второй ее инспекторский смотр – вторая пандемия – обошелся Европе в 2¹/₂ миллиона жизней. На этот раз глаза науки раскрылись и прежде всего в Англии, благодаря трудам целой плеяды выдающихся гигиенистов: Джона Симона, Паркса, Фарра и др. Было установлено, что холера распространяется человеческими извержениями, когда они могут загрязнять почву, воду и воздух. Поэтому для спасения от холеры необходимо и достаточно устранить возможность подобного загрязнения, а для этого нужно снабдить населенные места чистой водой и сплавлять из них нечистоты путем канализации. Эти санитарные реформы, которые вылились в требования устройства водопроводов с центральными фильтрами, ватер-клозетов и полей орошения, были постепенно осуществлены сначала в Англии, а затем в передовых городах остальной Европы. Вместе с тем в этих городах падала общая смертность и смертность от брюшного тифа, а также и исчезала всякая опасность со стороны холеры.

Разумеется, они были безопасны только до тех пор, пока указанные санитарные учреждения были в порядке и функционировали правильно. И в этом отношении сам холерный вибрион продолжал оставаться грозным инспектором. Появляясь от времени до времени, он тщательно ревизовал все санитарные учреждения и жестоко карал за малейшую оплошность. Гамбургская эпидемия 1892 г. навсегда останется классическим подтверждением сказанного. Но то же было и в Нитлебене, и во многих других местах, а за эту пандемию, как мы сейчас увидим, в Киеве, Одессе и С.-Петербурге. Везде оправдывается тот же основной закон: холера не страшна населению до тех пор, пока оно обеспечено правильным водоснабжением и тщательным удалением нечистот.

2. Теория сапрофитных очагов

Итак, вся история распространения холеры доминируется основным законом, давно высказанным английскими гигиенистами: холера не контагиозна или в самой ничтожной степени она способна производить эпидемии только тогда, когда имеются условия для загрязнения испражнениями почвы, воды и воздуха. Этот закон был открыт гораздо раньше, чем стало что-нибудь известно об этиологии холеры. Благодаря ему, многие города и даже вся Англия стали невосприимчивыми к холере раньше, чем узнали, что эта болезнь производится коховским вибрионом.