Эмма

Молодой человек полностью с ней согласился, и после такой долгой прогулки и такого сходства во взглядах Эмме стало казаться, будто они уже давно и хорошо знакомы, и совсем не верилось, что они виделись всего во второй раз. Фрэнк Черчилль оказался совсем не таким, каким она его себе представляла: человеком не настолько светским и не настолько избалованным богатствами – словом, он оказался даже лучше, его взгляды – умереннее, а его чувства – теплее. Особенно поразило ее, как он говорил о доме мистера Элтона, с каким вниманием осмотрел и его, и церковь. В отличие от Эммы и миссис Уэстон он не нашел в нем никаких изъянов: нет-нет, домик замечательный, и его хозяина не нужно жалеть, особенно если он поселится в таком жилище с любимой женщиной. В нем вполне достаточно места для жизни с полным удобством. Только глупец желал бы большего.

Миссис Уэстон рассмеялась и заметила, что он просто не знает, о чем говорит. Привыкший к жизни в большом доме, он не осознает всех преимуществ и удобств жизни в просторе и не может по справедливости судить о лишениях домика маленького. Однако Эмме подумалось, что мистер Фрэнк Черчилль прекрасно знает, о чем говорит, и в его словах заложено похвальное намерение рано жениться и обзавестись собственным домом. Возможно, он не знает, какие неприятности может принести отсутствие в доме комнаты для экономки или плохая кладовая, но в одном сомневаться не приходится: он прекрасно осознает, что не в Анскоме счастье и что ради любви и ранней самостоятельности он с охотой откажется ото всех богатств.

Глава VII

Эмма после двух встреч составила высочайшее мнение о Фрэнке Черчилле и была несколько потрясена, когда на следующий день ей сообщили, что он уехал в Лондон лишь для того, чтобы там подстричься. Эта внезапная блажь пришла ему в голову за завтраком, и он уехал почтовой каретой с намерением вернуться к обеду. Более уважительных причин у него не было. Конечно, никому не вредило чужое решение проделать из-за такого пустяка шестнадцать миль в одну сторону, а затем в другую, однако было в нем что-то щеголеватое и сумасбродное, что Эмму обескуражило. Этот каприз никак не подходил к тому портрету Фрэнка Черчилля, который она составила в своей голове накануне: к рассудительности в планах, к сдержанности в расходах, даже к бескорыстию и сердечной теплоте. На их место пришли тщеславие, мотовство, непостоянство, суетливость в желании себя чем-то занять, и неважно, дурным или хорошим, невнимательность к отцу и миссис Уэстон, безразличие к тому, как кто-либо отнесется к его поведению, – во всех этих грехах он был теперь повинен. Мистер Уэстон лишь назвал его франтом и от души повеселился, а вот по поведению миссис Уэстон было совершенно ясно, что ей эта выходка совсем не понравилась: она упомянула о ней вскользь, проронив только, что «у молодых людей всегда бывают причуды».

За исключением этого пятнышка на его репутации, миссис Уэстон, как выяснила Эмма, составила о нем мнение весьма лестное. Она с большой готовностью рассказывала, как он внимателен и учтив и сколько иных приятных черт обнаружилось в его характере: по натуре мистер Фрэнк Черчилль открытый, очень живой и веселый, и в его суждениях нет ничего дурного, даже наоборот – весьма много хорошего. О дяде он отзывается с большой теплотой, охотно о нем рассказывает и считает, что будь он предоставлен самому себе, то лучше человека в мире бы не нашлось. К тете он, очевидно, такой привязанности не испытывает, однако всегда с благодарностью вспоминает ее доброту и говорит о ней не иначе как с уважением. Сей отзыв Эмму очень обнадеживал, и помимо этой злополучной блажи, не было иных причин считать его недостойным той чести, что нарисовало ее воображение… Чести если уж не быть в нее влюбленным, то хотя бы быть готовым влюбиться, быть спасенным ее безразличием – ведь она была по-прежнему верна своему решению не выходить замуж… словом, чести быть избранным для нее всеми их общими друзьями.

Мистер Уэстон, со своей стороны, добавил к словам жены еще одно немаловажное достоинство. Он дал Эмме понять, что Фрэнк от нее в восхищении и находит ее невероятно красивой и обаятельной. Принимая во внимание все сказанное, Эмма решила, что не стоит судить его строго. В конце концов, как заметила миссис Уэстон, «у молодых людей всегда бывают причуды».

И все же среди всех новых суррейских знакомых мистера Фрэнка Черчилля нашелся один, настроенный не столь снисходительно. В целом в приходах Донуэлла и Хайбери о юноше говорили с величайшим добродушием, прощая мелкие недостатки красивому молодому мужчине, который так много улыбается и так любезно со всеми держится. Но не всякого строгого судью можно задобрить поклонами и улыбками. Когда мистеру Найтли сообщили в Хартфилде о внезапном отъезде Фрэнка Черчилля, он ничего не сказал, однако, вновь принявшись за газету, пробормотал:

– Хм! Как и ожидалось, праздный болван.

Эмма уже хотела было возмутиться, но вовремя поняла, что замечание было сделано, чтобы просто отвести душу, а не позлить ее, и промолчала.