Эмма

Эмма их увидеть совсем не ожидала, поскольку мистер Уэстон, заглянувший к ним с утра всего на полминутки, чтобы послушать, как хорош его сын, и сам об этих планах ничего не ведал. Поэтому, завидев их рука об руку на подходе к Хайбери, Эмма приятно удивилась. Ей хотелось снова его увидеть, особенно в обществе миссис Уэстон, поскольку от того, как он будет с ней держаться, зависело то, как Эмма станет к нему относиться. Окажись он недостаточно внимателен к ее дорогой подруге, этот грех уже было бы не искупить. Но, понаблюдав за ними, она совершенно успокоилась. Должное он мачехе воздавал не только красивыми словами и преувеличенными комплиментами, но и действиями: ничто не могло сравниться с его добрым и учтивым обращением с ней, ничто не выражало яснее его желание считать ее другом и заслужить ее расположение. А времени, чтобы сделать эти обоснованные выводы, у Эммы было предостаточно, поскольку провели они втроем все утро: сначала часик-другой прогуливались по аллеям Хартфилда, причем Фрэнк вовсю восторгался всем вокруг и, вернувшись в дом, не забыл выразить свое невероятное восхищение мистеру Вудхаусу, а затем, повинуясь его желанию увидеть весь Хайбери, направились туда. Эмма и предположить не могла, что найдется столько вещей, достойных его интереса и славословия.

Некоторые предметы его любопытства делали Фрэнку честь. Так, он очень просил показать ему дом, в котором долгие годы жил его отец, а до него – отец отца, а вспомнив, что еще жива его старая няня, прошел в поисках ее домика всю улицу от начала до конца. И хотя не всегда его внимание привлекало что-то действительно достойное, сама его доброжелательность по отношению к Хайбери была большим достоинством в глазах его спутниц.

Понаблюдав за ним, Эмма решила, что таких чувств не может выказывать человек, который избегал поездки в родные края нарочно, и что в самих чувствах нет ни притворства, ни лицемерия. Мистер Найтли был к нему ужасно несправедлив.

Первую остановку они сделали у заезжего дома «Корона» – места ничем не примечательного, хоть и первого в Хайбери среди прочих ему подобных. Там даже содержались несколько перекладных лошадей – впрочем, скорее для удобства самих жителей Хайбери, чем для путешественников. Дамы совершенно не ожидали, что здесь найдется что-то достойное интереса их спутника. Однако, проходя мимо, они упомянули, что большую комнату, заметную с улицы, пристроили когда-то в качестве бальной залы. В те дни, когда население Хайбери было больше и танцы пользовались особенной популярностью, здесь время от времени устраивали балы. Теперь это было лишь блистательное прошлое, а в зале проходят встречи вист-клуба, организованного среди местных благородных и полублагородных джентльменов. Фрэнк при словах «бальная зала» сразу же оживился. Вместо того чтобы пройти мимо, он остановился на несколько минут у больших открытых окон и, оценивающе разглядывая комнату, стал рассуждать о том, как чудесно она подходит для своего первоначального предназначения и как же жаль, что все о нем позабыли. Он не видел в комнате ни одного недостатка и отрицал те, на которые указывали ему дамы. Нет-нет, длина в самый раз, и ширина тоже, да и в целом зала выглядит прекрасно. Сюда поместится как раз подходящее число гостей. Зимой им обязательно стоит устраивать здесь балы хотя бы раз в две недели. Почему же мисс Вудхаус не возродила славное прошлое залы? Ведь ей в Хайбери все под силу! Эмма привела доводы: благородных семейств у них в округе мало, а из других мест никто приехать не захочет – но его это не убедило. Нет, не верится, что во всех красивых домиках вокруг – а их он видел много! – не отыщется необходимого числа гостей для подобного вечера. Даже услышав в подробностях описание всех местных семейств, он не желал признавать, что сие смешение принесет лишь неловкость и неудобства, когда на следующее утро все вернется на свои места. Столь страстного любителя танцев трудно было переспорить, и Эмма удивилась, заметив, как нрав истинно уэстонской натуры берет верх над привычками Черчиллей. Характер он унаследовал, казалось, полностью от отца: та же жизнерадостность, те же бодрость духа и общительность – не переняв при этом совершенно никакой гордыни или чопорности Анскома. Гордости, признаться, ему даже недоставало: безразличие, с которым он относился к разнице в социальных положениях, предлагая собрать различных обитателей Хайбери вместе, граничило с безвкусием. Впрочем, он и не мог по справедливости судить о том, чему сам придавал столь малое значение. Все это был лишь радостный поток мыслей.

Наконец его уговорили пойти дальше. Оказавшись напротив дома, где проживали Бейтсы, Эмма вспомнила, что накануне Фрэнк собирался их навестить, и спросила, состоялся ли визит.