Эмма

– Да-да! – ответил он. – Как раз хотел вам об этом рассказать. Удача была на моей стороне: все три дамы оказались дома. Хорошо, что вы заранее предупредили о разговорчивости тетушки, а то я бы не выдержал, застань она меня врасплох. Правда, я у них чересчур задержался. Для визита вежливости вполне хватило бы и десяти минут, я и отцу сказал, что вернусь домой раньше него, но у меня никак не получалось дождаться паузы и распрощаться. И каково же было мое изумление, когда он, нигде меня не застав, наконец сам пришел к Бейтсам, и обнаружилось, что я сижу у них уже почти что три четверти часа. Гостеприимная хозяйка не дала мне ни малейшей возможности сбежать раньше.

– А как здоровье мисс Фэрфакс?

– Выглядит она неважно, очень неважно, если можно так выразиться о молодой даме. Но едва ли сие замечание можно счесть приемлемым, да, миссис Уэстон? Дамы просто не способны выглядеть неважно. К тому же мисс Фэрфакс от природы так бледна, что легко можно спутать это с болезненностью… Да, цвет ее лица оставляет желать лучшего.

Эмма с его словами согласиться никак не могла и принялась горячо защищать цвет лица мисс Фэрфакс: разумеется, он всегда отличался своей бледностью, которую, однако, болезненной не назовешь, напротив – нежность и прозрачность кожи придают всему ее виду особое изящество. Он внимательно ее выслушал, заметил, что от многих слышал подобные слова, но все же не мог не признаться, что для него самого ничто бы не сравнилось с очарованием здорового румянца. Он красит даже заурядные черты лица, а уж когда они красивы от природы… К счастью, его спутницы и без него знают, какое впечатление производит тогда их обладательница.

– Что ж, – ответила Эмма, – о вкусах не спорят. По крайней мере, в отдельности от цвета ее лица вы находите мисс Фэрфакс достойной восхищения.

Он покачал головой и рассмеялся:

– Как же я могу судить о виде мисс Фэрфакс в отдельности от цвета ее лица?

– Часто ли вы виделись в Уэймуте? Часто бывали в одном обществе?

Тут они подошли к магазинчику Форда, и Фрэнк внезапно воскликнул:

– А! Должно быть, это та самая лавка, в которую все заглядывают каждый божий день! Отец мне о ней рассказывал. Он и сам, говорит, бывает в Хайбери дней шесть в неделю и всякий раз находит повод зайти к Форду. Если вас не затруднит, прошу, давайте тоже заглянем, чтобы я смог почувствовать себя полноправным жителем Хайбери. Я обязан что-нибудь купить… Наверняка у них продаются перчатки?

– О да! И перчатки, и все остальное. Восхищаюсь вашим патриотизмом. В Хайбери вас станут обожать. Вы и до приезда пользовались большой популярностью как сын мистера Уэстона, а потратите полгинеи у Форда – и заработаете всеобщее расположение своими собственными заслугами.

Они вошли, и пока на прилавке для них раскладывали плотно перевязанные пачки модных «мужских бобровых» и «йоркширских светло-коричневых» перчаток, он сказал:

– Однако, мисс Вудхуас, прошу меня простить, вы ведь что-то говорили как раз в ту минуту, когда во мне внезапно взыграла моя amor patriae[8]. Позвольте же узнать, что именно. Уверяю, никакая самая громкая слава не заменит мне радостей частной жизни.

– Я лишь спросила, близко ли вы познакомились с мисс Фэрфакс и ее спутниками в Уэймуте.

– Теперь, когда я понял суть вашего вопроса, вынужден сказать, что спрашивать о таком нечестно. Ведь судить о степени знакомства – всегда привилегия дамы. Должно быть, мисс Фэрфакс уже поделилась с вами своим мнением… Я бы не хотел опозориться, претендуя на степень бо́льшую, чем обозначила она.

– Помилуйте! По скрытности вы ей не уступаете. Она обо всем говорит так поверхностно, так сдержанно, совершенно не желая делиться хоть чем-то о ком бы то ни было, что, поверьте, вы можете рассказать о вашем знакомстве все, что вам вздумается.

– В самом деле?.. Тогда я расскажу как есть, это мне более всего по душе. Мы часто виделись в Уэймуте. Я и в Лондоне уже был немного знаком с Кэмпбеллами, а в Уэймуте мы всегда вращались в одном обществе. Полковник Кэмпбелл – замечательный человек, а миссис Кэмпбелл всегда приветлива и добра. Мне нравится их семейство.

– Тогда, полагаю, вы знакомы с положением мисс Фэрфакс? С ее дальнейшей судьбой?

– Да… – довольно неуверенно ответил он. – Думаю, знаком.

– Эмма, вы касаетесь щекотливых предметов, – с улыбкой заметила миссис Уэстон, – и забываете о моем присутствии. Мистер Фрэнк Черчилль не знает, что и сказать на подобную тему. Я немного отойду.

– Да, о ней я совсем не подумала… – сказала Эмма, – Все потому, что это мой ближайший, вернейший друг.

Судя по его виду, он полностью понимал и уважал такие чувства.

Когда они купили перчатки и вышли из магазина, Фрэнк Черчилль спросил:

– Вы когда-нибудь слышали, как играет особа, о которой мы с вами говорили?

– Когда-нибудь! – воскликнула Эмма. – Вы забываете, что она все же из Хайбери. Я слушаю ее игру с тех самых пор, как мы обе начали учиться музыке. Она играет чудесно.