Эмигрантский синдром

«Есть место в Иерусалиме —

На вид – обычная стена,

Но вслушайся в ее ты имя:

И впрямь особая она!

Ее зовут Стеною Плача.

Тысячелетьями она

Стоит твердыней – это значит,

Что святость в ней заключена.

Я низко голову склоняю

И, тихо приближаясь к ней,

Невольный трепет ощущаю,

И сердце бьется все сильней.

Рукой лишь стоит прикоснуться —

Как будто молния сверкнет.

Здесь не из глаз – из сердца льются

Те слезы, что пролил народ…»

Стих произвел на всех русскоговорящих туристов огромное впечатление, немец не понял ничего. Он только удивленно крутил головой.

Вокруг подхода к Стена было полицейское оцепление. С одной стороны обычно должны молиться мужчины, а с другой женщины. Каждый посетитель старался вложить в Стену записку, обращенную к богу. Говорят именно здесь бог всего ближе к людям. Интересно, так ли это?

Вальтер к Стене подходить боялся. А группа спокойных русских туристов отправилась к Стене, вкладывать в ее щели просьбы. Вальтер остался стоять в стороне и с ужасом взирал на полицейских, находящихся поблизости.

После целого дня путешествия, Мария с Вальтером вернулись домой. В квартире было ужасно жарко. Казалось, что воздух застыл, и его можно было потрогать. Однако освежиться, как обычно в Германии, здесь было проблематично. В ванной не оказалось воды, кондиционер в доме не работал. Единственное, что спасало, это то, что в квартире было много комнат. Можно было, закрыв двери одной из них включить вентилятор. Окна во всей квартире приходилось плотно закрывать. На высоте пятого этажа чувствовался сильный горячий ветер, несущий песок из пустыни. Он даже имя имел этот ветер – Хамсин.

Мария с Вальтером уже несколько дней находились в гостях, однако спали они в разных постелях. Мария ни о чем не спрашивала.

«Значит так надо» – решила она.

Последняя экскурсия, которая была у них запланирована – это Эйлат. Город – сказка, город-мечта.

Мария перед отъездом встала пораньше, упаковала вещи. Впереди был последний пункт их путешествия. Из Эйлата они улетали в Германию.

– Как замечательно, – думал Вальтер, – скоро летим на родину. Наконец я снова смогу говорить по-немецки.

Дорога в Эйлат шла по пустыне. В пустыне рано темнеет и водитель торопился. Дорога не освещалась, a в Эйлат необходимо было попасть засветло.

– Смотрите налево, смотрите направо, – говорил экскурсовод. Это та самая пустыня, по которой Моисей вел евреев в течение 40-а лет. И еще, знаете ли вы, что в Израиле нет казино. Казино есть только в Египте, недалеко от города Эйлата и есть эта самая граница. Многие богатые жители Израиля ездят туда играть. А вот совершенно недавно провели полицейскую операцию. Ведь Эйлат находится на Красном море. Все желающие поиграть в рулетку садились на заранее оплаченные катера и уходили в море, туда пускали только знакомых людей, уезжали они на 12 часов, играть. И именно туда направили полицейские катера. Полицейские очень тихо, переодевшись в костюмы водолазов, подплыли с разных мест к катерам. Тихо взобрались на палубу. Ну и, конечно, всех арестовали. Пока временное затишье. Но все конечно скоро повториться.

В Германии была уже зима, а Эйлат был весь в зелени. Туристов разместили в гостинице. Удивительно, но все говорили только по-русски. Вальтер совсем ничего не понимал и очень нервничал. В один из вечеров Мария пригласила Вальтера прогуляться. Они спустились к морю. И вдруг в темноте услыхали гармошку. Кто-то тихо пел:

«Тот, кто рожден был у моря, тот полюбил на всегда, белые мачты на рейде».

Мария остановилась завороженная.

– Удивительно, – подумала она, – так далеко от Украины, и вот родная песня.

Полет в Германию проходил нормально. С лица Вальтера не сходила улыбка. Он радовался всему, солнцу за окном, еде в самолете, улыбке стюардессы. А главное все стюардессы говорили по-немецки.

Холодный и сырой Кельн встретил их дождем. Пришлось доставать из чемоданов зимние вещи.

Вальтер даже не проводил Марию, а вышел на ближайшей остановке и сразу отправился на автобусную станцию в свою деревню.

Больше Мария его не видела. Видимо общение с евреями сильно изменило его психологию и отношение к иностранцам

Чтобы не пропасть поодиночке

Розочке исполнилось 60 лет, хотя это солидный возраст, она по-прежнему для всех оставалась младшей в семье.

В большой семье Шварцманов было четверо детей. Самым старшим был Миша. Он родился еще до Второй мировой войны, в 1933 году. После окончания школы у него был институт, а потом, как у всех – стройки пятилетки.

Второй в 1938году родилась Рита, за ней через год Рая, и через два года Розочка. Она всегда для сестер была маленькой. Своего старшего брата помнила плохо.