Элвис жив

– Мой служебный транспорт, – сообщил Элвис, и в его голосе прозвучало простое, чистое спокойствие.

– Интересно, – Максим с усмешкой забрался внутрь и устроился в одном из кресел, – кто стилист в этом проекте?

– Стилист, старик, у нас всегда один. На все проекты.

– И кто же он такой?

– Ты его прекрасно знаешь. – Элвис показал глазами в потолок и включил зажигание. 

* * *

Максим смотрел в окно катафалка.

Снаружи машины был обычный мир: улицы родного города, прекрасная солнечная погода. Прохожие выглядели вполне мирными и беззаботными. Девушки, которые благодаря теплу все еще могли демонстрировать мужикам свои полуприкрытые прелести; мужики, с удовольствием эти прелести созерцающие…

– Ничего опасного здесь не происходит, – рассказывал сидящий за рулем Элвис. – В общем, если упростить, после смерти ты делаешь примерно то же самое, что делал при жизни. Даже по желанию можешь получать зарплату. Заявление, правда, придется начальству черкануть, если надумаешь.

– Здорово, – насмешливо отозвался Максим.

Он все еще не мог поверить в реальность происходящего. Казалось, сейчас перед глазами в титрах появится «Конец фильма», и премьерный сеанс в 3D-кинотеатре завершится; можно будет покинуть зал, заваленный картонными стаканами из-под попкорна, и начать с соседом-зрителем обсуждение увиденного…

– Конечно, – согласился сосед-зритель, не обращая внимания на прозвучавшую в голосе Максима насмешку. – Здесь, старик, о людях думают. Что хорошо – никаких котлов нет, варить тебя никто не станет. В общем, есть свои плюсы, и немалые. Всегда выходной, всегда полдень, всегда солнечно и тепло. Бесчисленное количество свободного времени. А то некоторые полжизни тратят, выбирая, какого бы цвета им диван купить. Это же ненормально! И потом, доллар никуда не ползет, рубль не обваливается. Ничего у тебя не болит. Правда, нужно признать: скучновато окажется… Ну а что ты хочешь – все-таки ад.

– Слушай, если здесь – ад, то где-то, значит, есть и рай? – Максим задал этот вопрос подчеркнуто провокационным тоном.

– Есть. Только туда не пускают. Территория слишком маленькая. Двенадцать соток всего-навсего. Два дачных участка советского времени.

– И что там?

– Да так… – Элвис пожал плечами. – Просто сад.

– И сколько я здесь проторчу?

– Крутотень! – Элвис опять захохотал. – «И сколько я здесь проторчу»! Реально, старичок, ты тут завис навсегда. На веки вечные. Сегодня у тебя по распорядку – экскурсионный день. Значит, четвертый. Сегодня ты имеешь право у гида, то есть меня, узнать все, что пожелаешь.

– Четвертый? С тех пор как… – Максим не договорил.

– С тех пор как что, ты хочешь спросить? – Элвис продолжал смеяться, но теперь его смех трогал Максима несколько меньше, чем перед поездкой. – С тех пор как все!

– А где я был вчера и позавчера?

– Предыдущие дни – карантин. Плюс обязательный фитнес. Спорту здесь уделяют большое внимание. Да… Ноги еще болят?

Максим прислушался к собственному телу. В икрах немедленно родилось ноющее ощущение. Он удрученно кивнул.

– Пройдут ноги. И руки пройдут, и голова. На девятый день вообще все пройдет. Все ощущения. Станет абсолютно до лампочки. Будет чистое созерцание. Красота.

Катафалк остановился на перекрестке на красный свет. Максим смотрел, как в нескольких шагах от автомобиля переходит дорогу черная кошка. Добравшись до тротуара, кошка повернулась и оказалась в исходной точке своего маршрута. Вновь принялась переходить дорогу. Все это повторялось снова и снова, как киносъемочные дубли, пока Элвис не тронул машину.

– Да. Именно так, старик, – сказал он. – Где умер, там и остаешься. Считай, как институт регистрации у живых.

Он включил приемник и покрутил ручку настройки в поисках подходящей мелодии.

Нашел – в салоне катафалка зазвучал знакомый голос:

– Девочкой своею ты меня назови. А потом обними. А потом обмани…

Надо же, «Часики» в исполнении Валерии!

Максим, как и всякий рокер, очень не любил попсу, но сейчас даже заслушался.

Когда песня закончилась, прозвучала заставка «Русского радио».

– Ага! – обрадованно воскликнул Максим. – Вот ты и спалился! Все-таки это сон. Или, скажешь, в преисподней можно слушать «Русское радио»?

– Теперь можно. Их владельцы с нашими договорились. – Элвис порылся в бардачке, достал цифровую камеру Максима и протянул ее хозяину: – Извини, без спроса взял. Думал, пригодится, если начнешь доказательства требовать. Некоторые до того недоверчивые попадаются. Чем, мол, докажешь, что я умер? И вообще, паспорт покажи! – Элвис опять расхохотался.

Но Максиму сейчас было не до смеха. Предчувствие беды тронуло его душу.

Он включил камеру – она работала.

На дисплее появилось то, что он уже вспомнил. Вот лицо журналистки Кати, которая участвовала в гостиничной вечеринке после концерта. С тем самым выражением, что погнало Максима на балкон. Потом камеру кто-то задел. Она развернулась и начала снимать пустую стену в люксе Платона. С розеткой, от которой тянулся провод – вроде бы к холодильнику.

– На ускоренный просмотр поставь, – посоветовал Элвис. – А то несколько часов пялиться придется. Замучаешься!