Элвис жив

Он подошел к креслу и остолбенел: одежда лежала в идеальном порядке. Будто ее только что выгладили. И кроссовки казались совершенно ненадеванными.

Он замотал головой. Да что ж за хрень такая?!

Не-не-не, срочно лечить бедную голову! Потом разберемся, потом…

Он напялил футболку с джинсовой парой, не обращая больше внимания на их состояние, и вышел из номера.

Табличка на двери была знакомой. И небольшой этажный холл, куда он вышел, казался знакомым, совершенно пустой и тоже идеально убранный. Наверное, в гостинице месячник борьбы за чистоту объявили…

Гы, вот так мысли являются в башку с похмелья!

Он подошел к лифту, нажал копку вызова. Ноль внимания, фунт презрения, ни шума движущейся кабины, ни мелькания циферок на табло…

Странный способ борьбы за чистоту – отрубить постояльцам лифт.

Ну, хотя вниз – не наверх, можно и пешедралом. Тем более что и нога уже болеть перестала. В общем, не все так плохо в нашей жизни, бывают порой и некоторые приятности…

Он медленно спустился на первый этаж и шагнул в центральный холл.

Тут царили пустота и тишина.

Через огромные окна посмотрел на улицу.

Людей на улице оказалось немного, как бывает ранним утром выходного дня. Вот только он пока еще не помнил, какой сегодня день.

Кстати, надо сообщить дежурной, что лифт сломался. Может, пока жилец здоровье поправляет, и починят. Вверх-то пешедралом – тот еще подвиг потребуется! Не по нынешнему физическому состоянию. Пожалуй, и на карачках не одолеть.

Однако за стойкой ресепшена никого не оказалось. Носят девицу где-то черти… Ладно, первое дело – похмелиться!

Максим направился в бар. Диляры-красавицы за стойкой тоже не наблюдалось.

Да что они сегодня все, работать не хотят? Или просто издеваются? Хотя ведь вполне возможно, что сегодня красавица и не работает. Попросту смена не ее, а какой-нибудь Натальи. Или, к примеру, Фариды…

К счастью, на барной стойке хотя бы присутствовал звонок, и по нему можно было стукнуть.

Как ни удивительно, барменша тут же появилась. Вернее, не барменша, а бармен – из подсобки вышел пожилой элегантный господин, с набриолиненной седой головой и одетый в старомодную рубашку с бабочкой. Совершенно незнакомый.

Поклонившись в знак приветствия, он спросил:

– Чего изволите, ваше благородие?

Максим взгромоздился на высокий табурет, посмотрел на бармена с усмешкой.

– Мое благородие… изволит коньяку! – И неожиданно для самого себя добавил вежливо: – Пожалуйста.

Он заметил, что такое проявление вежливости заставило бармена удивиться, но виду не подал. Может, этот дед всю жизнь только хамов и наглецов обслуживает. Нормальных человеческих слов от посетителей и не ожидает…

Бармен кивнул, снял с никелированных направляющих шарообразный бокал и торжественно наполнил его знакомой коричневой жидкостью. С поклоном поставил бокал перед клиентом, прибавил блюдце с парой ломтиков лимона:

– Извольте, ваше благородие.

Ну, по крайней мере, в закуске разбирается, и то хорошо.

Максим взял бокал в правую руку и с нетерпением изволил – сделал изрядный глоток. Потом поднял глаза вверх, к зеркальному потолку, и замер в ожидании наплыва приятного будоражащего тепла.

Да, правильно умные люди в таких случаях говорят: «С утра выпил – весь день свободен». Ну, весь день вряд ли, но сейчас, с утра, точно свобода. И ее надо ценить!

– Который час, не скажете?

– Без четверти десять.

Ага, все верно, именно утро. До концерта еще вагон времени.

О! Так мы же в Южноморске! Вспомнил! В родном городе!

Он прислушался к своим ощущениям.

Привычное приятное тепло в желудке не появилось. Как будто воды хлебнул.

Что за хрень? Коньяк без градусов делать начали?

Сделал еще пару глотков. Заглянул в бокал. И вопросительно поднял глаза на бармена.

Тот смотрел на Максима внимательно, губы его дрожали, как будто он с трудом сдерживал смех.

Максим взял дольку лимона и осторожно надкусил ее.

Да что же это за лажа?! В жизни такого не было – лимон без кислости!

Он тщательно, как бутерброд, разжевал сразу обе дольки.

Бармен наблюдал теперь за ним с легкой улыбкой. А потом глаза его сделались откровенно насмешливыми.

Ишь, радостно ему, видите ли, старому хрычу! Впрочем, подобное обращение с клиентами в таком месте никак невозможно. Это же не забегаловка в подворотне!

Объяснение происходящему было только одно.

– Неужели белая горячка? – растерянно проговорил Максим. – В рот мне компот! Половину друзей у меня, зараза, забрала. Но о таких симптомах я не слышал. Ни от кого. Разве лишь у Толи Крупнова что-то похожее было. Царствие ему небесное. Он без стакана вообще с постели не вставал. И даже не чувствовал жжения от водки. Пил как воду… – Он снова заглянул в бокал и пожал плечами. – Да нет, не может быть. Я же так, коньяк, вино. Водку – довольно редко. Не может быть. Что ж такое?

– А вторая половина? – участливо спросил бармен.

– Какая? – удивился Максим.

– Вторая половина друзей… Осталась?

Вопрос был настолько неожиданным, что Максим не сразу нашел что ответить. А когда открыл наконец рот, сбоку раздался голос: