Эльф из Преисподней

В комнате общежития меня ждал сюрприз. У Петра выдалось свободное окно между уроками, и он счёл за лучшее провести неожиданную перемену в общении с Эллеферией.

Мотивацию богини я понимал прекрасно. Чем больше внимания ей уделяют, тем крепче она становится. А уж если этим занимается кто-то вроде Белавина-младшего, то эффект заметно усиливается.

А всё потому, что глупого соседа угораздило влюбиться в призрака.

Его чувства не были секретом ни для меня, ни, тем более, для Эллеферии. Она воспользовалась свалившимся на голову шансом на полную катушку. Хихикала над неловкими шуточками Петра, внимательно смотрела ему в глаза — и впитывала его привязанность.

На что-то большее бедняге рассчитывать не стоило. В отличие от нас, демонов, боги относились к смертным как к пешкам и ходячим источникам энергии. Связи между богами и людьми происходили крайне редко и ничем хорошим обычно не заканчивались.

Да и о чём такой сущности, как бог, разговаривать со слепым и глухим существом, которое не в состоянии оценить всю прелесть мироздания?

М?.. Я считаю смертных своими игрушками и ничуть не лучше богов? Ложь и провокация!

Боги в своём высокомерии предпочитали избегать присутствия на материальном плане, а мы обожали бродить по земле и ввязываться во всевозможные переделки.

В общем, я почитывал выбранный на сегодня фолиант, периодически поглядывая на Эллеферию. Она заметила внимание к своей персоне и показательно хмыкнула. Отвернулась от меня и принялась с удвоенной силой обрабатывать Петра, от такого обращения разве что не растаявшего.

Беда богини была в том, что я представлял для неё загадку. Смертный, не находящийся под божественным влиянием, но способный управлять мирозданием? Любопытная Эллеферия непременно пожелает распутать эту мистерию.

Так, шаг за шагом, рано или поздно мы сблизимся. Юная и мёртвая богиня не представляет для меня опасности, а значит можно стать её учителем. С моей помощью она познает некоторые тонкости своей бессмертной природы куда быстрее, чем одна.

А пока стоит сосредоточиться на более насущных вопросах.

Чем больше я читал о дьяволах, тем сильнее подозревал, что они — чья-то неудачная шутка. Во-первых, все дьяволы имели материальные тела. Одна эта привязанность вызывала к ним презрение, а уж то, что тут называли одержимостью — гомерический хохот.

Поскольку дьяволы не могли вселяться в тела жертв, они управляли ими издалека. Простейшее кукловодство, вот чем была их хвалёная одержимость!

Я уж молчу о том, что они действительно не могли благодарить. Даже через жертв, которыми управляли.

А вот что было интересно, так это то, что по предположениям учёных Запределье во множество раз превышало размеры Земли. Более того, согласно рассказам дьяволов, оно представляло собой один из множества перекрёстков, на котором сходились различные измерения.

Означало ли это, что через Запределье реально вернуться в Эфирий? И раз так, выходило, что Мундос был заштатным мирком, оторванным от глобального многомерного сообщества.

С другой стороны, кто в здравом уме поверит дьяволу? Земляне не посещали Запределья, а точнее, никто оттуда ещё не возвращался.

И ни одного упоминания Изнанки. Я думал, что, возможно, её посчитали запретной областью знания и запихнули в один раздел с чернокнижием. Но нет — земляне просто не были в курсе её существования.

Дальше шла классификация дьяволов, даты открытия различных видов, описание контактов с ними, объяснение исходившей от них опасности — ничего особенного.

С гордостью заявляю, что демоны куда изобретательнее. Хотя лично я, в силу присущего исключительно мне милосердия, злодействами не увлекаюсь.

Наконец сладкая парочка освободила помещение. Пётр потопал на занятие, а Эллеферия, закреплённая за брошью, последовала за ним. Но надолго остаться одному мне было не суждено.

В дверь слабо, на грани слышимости постучались.

— Войдите! — крикнул я, продолжая лениво листать страницы.

В комнату, застенчиво озираясь, прокралась Кана. Девчонке и в лучшие времена не хватало уверенности в себе, а сейчас она выглядела так, будто вот-вот грохнется в обморок. Когда же Кана увидела, что здесь никого, кроме меня, нет, к страху её добавилось разочарование.

— Пришла поблагодарить меня за то, что вступился перед Николаем? Раскрыть давно сдерживаемые чувства?

Кана заморгала. Встала посреди комнаты, не понимая, куда приткнуться, затем уселась на краешек кровати Петра.

— Нет… то есть… ты — хороший парень, и спасибо тебе, но…

Её взгляд упорно не сходил с крошечной пентаграммы, начерченной на корешке моей книги. Мои нестандартные увлечения и, чего уж там, предельная серьёзность, с которой я когда-то предложил расплатиться ей телом, пугали бедняжку.

Хотя её вообще много что пугало.

— Ах, моё разбитое сердце… Прихватила бы совок и веник, чтобы убрать с пола осколки.