Эльф из Преисподней

— Столько, сколько потребуется, — снизошёл до ответа сероплащник. Вру: снизошла. Женский голос, привыкший повелевать, сомнений не оставил.

Я прикинул шансы. Напасть сейчас? Но таинственная девушка владела силами, которые неподвластны простому смертному. Плюс к этому с ней был вампир, неизвестная величина в этом неравенстве.

Всё, чего я добьюсь, — привлеку внимание. Открыть вход в сокровищницу они не успели, а значит, мне туда хода нет.

Зачем беспокоить охрану академии, если я ничего от этого не выиграю?

Утвердившись в мысли, что нужно убираться, я начал отползать от постамента.

И Хайман заметил меня. Проклятый ублюдок!

— Тут кто-то есть! — бросил он. Сероплащница опустила руки:

— Убей его!

Я побежал. В мгновение ока добрался до лестницы и прыгнул вниз. Зацепился за перила — в кисти отдало. Прыгнул снова, с грохотом приземлился на полу, чудом не разбив паркет.

Тончайшим касанием воли я собрал влагу вокруг себя и соорудил полог. Теперь ни Хайман, ни охранники, если они попадутся по дороге, не смогут узнать меня по внешности.

Я рванул, петляя как заяц. Грохотало сердце, дыхание мгновенно сбилось. Пару раз я поскользнулся и едва не упал, но сохранил равновесие.

Добравшись до женского общежития, я помчался к тренировочным площадкам, а от них — к лабиринту из зарослей.

Мелькнула мысль принять бой, однако это лишило бы меня преимущества. Пока что я знал, что на стороне врагов Хайман. Он про меня не знал ничего. Если мы встретимся и ему удастся спастись, то викарь найдёт рычаги влияния, чтобы попортить мне крови.

Выдать их? Но тогда я сам должен буду искать вход. И к тому же у руководства академии возникнет резонный вопрос: почему я шлялся по ней в неурочный час?

Так я добежал до мужского комплекса. Телу мучительно хотелось согнуться, горящие лёгкие изнывали от недостатка воздуха, но я отбросил их жалобы.

Примерившись к сточной трубе, я обхватил её — и за спиной заговорили:

— Тоже хочешь добраться до артефакта, родич?

До омерзения знакомый голос.

Хайман.

Глава 21

Хорошая новость состояла в том, что вампир не воспользовался преимуществом и не напал сзади. Плохая — его мотивации я не понимал.

Как он вообще меня выследил? Возможности Хаймана вызывали невольное уважение.

Я развернулся и постучал по зубам.

— Как видишь, зрение тебя подвело.

Викарий назвал меня родичем. Означало ли это, что он мог смотреть сквозь иллюзию кольца и принял меня за кровососа? Они с эльфами сильно смахивали друг на друга.

Хайман приподнял руку. Меж его пальцев голубоватой змейкой скользнула струйка воды, свернулась в крошечный шар — и испарилась.

Не нужно быть гением, чтобы распознать вмешательство воли в материю мироздания. Достаточно быть демоном.

Хотя в моём случае понятия ходили рука об руку.

— Карниван?

— Его… друг, Сазевул.

Ах, гончая. Но какова дерзость — друг! Карниван разбаловал своих лизоблюдов. А впрочем, ни одна ищейка не посмела бы ляпнуть нечто подобное, если бы поблизости отирался её хозяин. Значит, либо это ловкая засада и меня хотят ввести в заблуждение, либо мы одни.

Первый вариант маловероятен. Разумеется, я бы успел среагировать, почувствовав проявление воли, однако позиция у меня была проигрышная. А если бы Хайман-Сазевул набросился без использования трюков, мне бы пришлось ещё хуже.

— Занятное ты выбрал тело, — сказал я.

— У меня было… жёсткое прибытие. Выбора не оставалось. Но да, у вампиров много неприятных особенностей.

Ещё бы. Эмоции — наиболее близкая к материи Эфирия субстанция, порождённая смертными. Очутиться в тушке, которая эмоций не производит совсем, должно быть, неприятно.

— И что же, он совсем ничего не чувствует?

— Не уверен, что у вампиров вообще есть самосознание в привычном нам виде. Высокий интеллект, а вот сознание… Они копируют всё, что видят, не понимая предпосылок, формирующих поведенческие реакции. Едва ли Хайман сообразил, что его захватили. Но мы отклонились от темы, — заметил Сазевул, — Скоро начнут просыпаться ученики.

— Положим, я действительно заинтересован в содержимом сокровищницы. Делает ли это нас врагами?

Само собой. Когда демоны встречались на смертном плане, они крайне редко делили между собой игрушки без боя. Я, например, не мог припомнить ни одного случая.

— Врагами? Нет, конечно, нет, — улыбнулся Сазевул, и я понял, что он понимает ситуацию так же хорошо, как и я. Одному из нас предстояло развоплотиться: ловушка земного тела не оставляла шансов на иной исход.

— Более того, я надеюсь, что мы станем союзниками. Видишь ли, когда я подчинил Хаймана, мне открылись обрывки его… назовём это воспоминаниями, хоть это и грубое упрощение. Итак, викарий направлялся в академию, чтобы помочь выкрасть невероятно могущественный артефакт, принадлежащий Иешуа. Зачем девчонке понадобилась тряпка с кровью бога и каковы мотивы Хаймана способствовать ей в краже — этого я не знаю. Но, к счастью, она не задавала вопросов. По видимости, договорилась обо всём заранее.

— Кто она?

Ответ лежал на поверхности, но мне хотелось, чтобы Сазевул считал меня идиотом. И действительно — в его ухмылке появился презрительный изгиб.