Эльф из Преисподней

Мы остались одни. Подёргав верхнюю пуговицу, сестра подступила ко мне. Её лицо оказалось в опасной близости от моего. Её дыхание обожгло шею. Приоткрытые вишнёвые губы требовали поцелуя — и я поцеловал её.

Тонкие руки обвили меня.

Лютиэна сдавленно пискнула. Жидкий огонь, потухший было, вновь понёсся по венам. Я вдруг понял, что не один страдал от загадочного припадка: ещё в камере Лютиэна проявляла признаки возбуждения.

Понял — и задвинул это понимание в дальний уголок разума. Причины можно выяснить позже.

А я был не прочь развлечься.

Глава 7

Сумятица физической близости всегда изрядно веселила моё демоническое естество. Как бесполое создание, я относился к механической части процесса с известным пренебрежением. Если отвлечься от эмоциональной связи, что есть секс? Бестолковое трение двух организмов ради мимолётного наслаждения, инициируемое животными инстинктами.

Но разве не для того демоны стремятся к смертным, чтобы познать их нехитрые радости?

Продолжая целоваться, мы избавлялись от одежды. Я заметил, что Лютиэна не потеряла голову от страсти, как можно было бы ожидать от опьянённой загадочным порывом эльфийки. Она даже выделила время на то, чтобы постелить кое-что на землю.

Я мысленно похвалил её прагматичность. Елозить голыми задницами в траве — не слишком воодушевляющее занятие.

Прикосновение к идеальной коже сестры сводило с ума. Её рука прошлась по моему животу, скользнула ниже. Горячее тело жалось к моей груди. В изумрудных глазах Лютиэны я видел отражение охватившего меня безумия. Я склонился над ней для последнего поцелуя — того, что станет финальным аккордом стремительной прелюдии. Странно, но меня грыз червячок неправильности — рождённый не сущностью Малдерита, но эльфийским телом.

На её лицо нашла тень. Указательным пальцем свободной руки Лютиэна надавила на мой нос, останавливая меня.

— По-моему, мы кое-что забыли.

Ах да, это ведь инцест. Отношение к нему смертных было мне известно. Я мельком подумал, что можно и не останавливаться из-за несогласия сестры; а можно разыграть карту стыда и чувства вины. Запретные чувства — изысканный банкет для меня.

— Сними кольцо, — продолжала Лютиэна, не зная, какие мысли крутятся в моей голове, — Ты и без того достаточно неказистый, братец… нечего ухудшать личико человеческим обликом.

Я моргнул, стянул артефакт с пальца. Так же поступила сестра.

И червячок, забравшийся во внутренности и мешавший полностью отдаться моменту, испарился.

Эльфы вечно задирали носы, когда речь заходила о других расах. Но я и подумать не мог, что на Земле их чувство превосходство находило выход и в постели.

Что ж, следовало признать: в истинном облике Лютиэна действительно была намного, намного лучше.

По крайней мере, так утверждало тело. В таких вещах на его пристрастия можно было смело положиться.

Наши сердца забились в унисон.

Жар двух тел, слитых воедино, её стоны, дрейф по волнам блаженства. Стремительный взлёт к пику, её блестящие, зовущие глаза.

Так прошло время.

Умиротворённый, я разглядывал небо, в котором неспешным косяком плавали облака, и размышлял. По всей видимости, сестре вряд ли взбредёт в голову в скором времени уйти от меня. А раз так, она была отличным кандидатом на то, чтобы стать моим заменителем вещи

.

Вообще-то, создавать вещь

из живого существа — не очень-то распространённая практика. Вещь обладала над своим хозяином определённой властью. К примеру, владелец вещи не мог существенно ей навредить. Не то чтобы я собирался в будущем убить сестру; она обещала стать отличным развлечением. Но любые ограничения вызывали у меня ментальную тошноту.

С другой стороны, что есть смертный, как не клубок ограничений, слабостей и уязвимостей? Сейчас моё положение мало чем отличалось от положения обыкновенного эльфа — и так продлится, пока я не найду способ покидать тело по желанию. Так почему бы не броситься в этот омут с головой?

Осознание, что я могу умереть, открывало передо мной новые грани удовольствия. Любые события ощущались… объёмнее, живее, вкуснее. Когда разменяешь первую тысячу лет, к новизне начинаешь относиться с особой теплотой.

Я повернулся к лежащей Лютиэне. Эльфийка, такая же голая, как и я, выставила перед собой руку и шевелила пальцами, перебирая солнечных зайчиков, что мельтешили в листве.

Я решился и положил руку ей на живот, тёплый, упругий, скрывавший под этой упругостью неожиданную твёрдость. Отныне ты — моя вещь

, подумал я, закрепляя за собой право владения. Теперь меня не занесёт, как с теми бандитами, пока она будет околачиваться поблизости. Она станет якорем, который не даст ветрам своеволия сбить меня с пути.

Покосившись на мою ладонь, Лютиэна фыркнула:

— Да уж, романтичнее не придумаешь. Ни ужина при свечах, ни сбивчивых, горячих клятв — суматошный первый раз. Ну, по крайней мере больше не нужно думать о проклятии.

— Проклятии?

Сестра вздохнула и спихнула ладонь. Села, убрала волосы вперёд и потянулась, выставляя напоказ соблазнительный изгиб шеи. К её лопатке пристал помятый листик.

— Так я и знала. У тебя всё-таки получилось, верно?