Эльф из Преисподней. Том 2

— Попытки предпринимались, — сказала она, виртуозно проигнорировав первую часть, — в последний раз во времена, когда был жив отец Анны, Иоганн. Но Триумвират очень старался сохранить контроль над ван Ранеховен, а потому с переговорщиками произошёл неприятный конфуз. Бедняги не были Маат’Лаэде, — добавила она так, словно это всё объясняло. Впрочем, это и впрямь в полной мере описывало участь эмиссаров, — К тому же Иоганн изначально плохо отнёсся к идее продать вещь, принадлежавшую Людвигу. У всех ван Ранеховен есть маниакальный пунктик на тему имущества предков, в особенности вишнёвого сада Увер-Тьюр. Его, видишь ли, посадил сам Людвиг, и…

— У нас нет времени на бесполезные экскурсы в историю, — прервал я её, — Особенно если, как ты говоришь, Триумвират страстно опекал ван Ранеховен. И вдруг Гаэмельс посылает меня разобраться с занозой, которая донимала эльфов сотнями лет? Сомнительно. Он должен как минимум проработать сценарий, при котором мне удалось завладеть ключом без его ведома.

— Да, я бы так и поступила, — почесала подбородок Фаниэль, — Но дело в том, что я не уверена в наличии у Гаэмельса достаточного терпения. Он всегда отличался импульсивностью, которая вредила сообразительности, и отбытие Йолефа это усугубило. Вернее, то, что случилось перед отбытием.

— То есть?..

— То есть он вполне мог пойти на поводу у момента и решить, что ты сгодишься послужить ему мальчиком на побегушках. Это ударило бы по репутации сторонников Перводрева и по моей личной — Гаэмельс, видишь ли, проявлял ко мне немалую заинтересованность, которая осталась невзаимной. Может быть, выбор моего племянника как посредника — это всего лишь метафорическая пощёчина мне. Как и повод заехать сюда, чтобы поговорить: вдруг изменю мнение на его счёт? Сложно представить, что творится у него в голове.

Что творилось в голове у эльфа, душу которого рассекли надвое, чтобы вырвать половину, а другую сшить с ошмётком чужой души, я примерно представлял. Как представлял, сколько боли жило в Гаэмельсе. С таким грузом легко было озлобиться на весь мир. Так же легко, как потерять хватку.

Тем не менее впечатления нерационального идиота он не производил.

— Ты говоришь так, будто у него есть полномочия в одиночку утвердить захват ключа с моей помощью.

— Технически есть Конгресс Манхэттена, который должен следить за сменяемостью Управлений. Но с тех пор как наверх, во всех смыслах, пролез Йолеф эт’Менетель, он вытянул за собой давних друзей, Ардовена эт’Иильубер и Гаэмельса эт’Вольклерун. Так что полномочия у последнего имеются, и немалые. А то, что каждый друг представляет свою Ветвь, удержало Конгресс от сильного недовольства тем, что в иных обстоятельствах сошло бы за узурпацию. И официально они не занимают должности, которые предполагают наличия большой силы. В общем, всё как у нас заведено — серый кардинал на сером кардинале и видимость демократии для народа. Мало чем отличается от Совета Перводрева.

Я переосмыслил встречи с Ардовеном и Гаэмельсом.

— Выходит, они трое — самые могущественные праймы в городе?

— Всё так.

— Жаль, что с Йолефом познакомиться пока не довелось.

— Едва ли получится лично, — и тётушка ткнула пальцем в потолок, — Он там.

— На крыше?

— Ещё дальше. Улетел на Луну порядка семидесяти лет назад, чтобы обеспечивать строительство базы. Из троицы он — представитель учёной Ветви, тот, кто бок о бок работал с Людвигом. И немало тяготился тем, что какой-то человечишка может больше, чем он. С другой стороны, именно Йолеф стал причиной того, что космическая программа Триумвирата не схлопнулась, когда Людвиг умер. Ушлый парень подмял под себя разработку и быстро стал новой незаменимой фигурой. После чего его политическая карьера ожидаемо пошла в гору.

— Но не мог же Йолеф бросить город на тех, кто принадлежал к другим Ветвям? Будь они хоть трижды его друзьями, ни один эльф… — Я закусил губу, — Он не бросил. Он нашёл способ следить за делами, находясь в сотнях тысячах километрах от Земли. Нашёл способ всегда оставаться на связи, если потребуется. И убедил Гаэмельса помочь.

— О… — поднятые брови Фаниэль показали, что мне удалось её удивить, — Похоже, ты разбираешься в этом больше меня. Разве чернокнижие способно на операции с душами? Признаться, когда мне объяснили, что они сотворили с собой, то я сперва не поверила. На мой взгляд, это беспрецедентно. За всю историю Маат’Лаэде не упоминалось ни одного схожего случая. Пусть Йолеф — чудовище, он гениальное чудовище. Хоть и не в том же, в чём был гениален Людвиг.

Мирно отдыхавшая Ванда, которая, по видимости, ни слова не понимала из нашего разговора и предпочла умыть руки, напряглась, когда тётушка сказала про чернокнижие. Взгляд девушки приобрёл стальную твёрдость, которая была ожидаема от инквизитора организации с громким названием — Святейшей Инквизиции.

На Мундосе коллеги Ванды обожали сжигать демонологов. Почитали это любимым времяпрепровождением.