Элегии и малые поэмы

        В слове «струя» угадав коварной соперницы имя.

        Пала Прокрида без чувств, скорбные смолкли уста,

        Стала бледна, как бывают бледны запоздалые листья

        На опустелой лозе при наступленье зимы.

705 Иль как айвовый плод, уже нагибающий ветви,

        Или незрелый кизил, кислый еще на язык.

        А как очнулась она — стала рвать на груди покрывало,

        Стала ногтями терзать нежные щеки свои;

        И, разметав волоса по плечам, как под Вакховым тирсом,

710 Буйная, мчится она, не разбирая дорог.

        Роща близка; оставив друзей в недалекой лощине,

        Тихой Прокрида стопой входит в дубравную сень.

        Ах, Прокрида, Прокрида, зачем неразумно таиться?

        Что за палящий огонь в бьющемся сердце горит?

715 Ты ожидала увидеть струю, не зная, какую,

        Ты ожидала застичь мужа в позорящий миг;

        Хочешь узнать и рада не знать, то вперед ты стремишься,

        То порываешься вспять: к разному клонит любовь.

        Как ей не верить, коль названо место и названо имя?

720 В то, что пугает, душа верить готова всегда.

        Вот она видит следы на траве от лежащего тела,

        Сердце неровно стучит, трепетно зыблется грудь, —

        А между тем уже солнце в пути от востока к закату

        Стало на верхний предел, коротко тени лежат.

725 Вот и Кефал, Киллениев[278] сын, возвращается в рощу,

        В жаркое плещет лицо хладом воды ключевой;

        Ты замираешь, Прокрида, а он, на траве простираясь,

        Молвит: «Повей мне, повей, свежего ветра струя!»

        Бедной Прокриде ясна причина счастливой ошибки,

730 Вновь она в чувство пришла, порозовела лицом,

        Встала и вот, колебля листву на пути торопливом,

        Радостно рвется жена к мужу в объятия пасть.

        Мнится Кефалу в кустах движение дикого зверя,

        Быстро хватает он лук, стрелы блеснули в руке.

735 Спрячь, несчастный, стрелу! Что ты делаешь? Это не хищник! —

        Горе! Пронзает стрела тело Прокриды твоей.

        «Ах! — восклицает она. — Сразил ты влюбленное сердце,

        Сердце, в котором давно точится рана твоя.

        Я молодою умру, но счастливой, не зная соперниц,

740 И оттого надо мной легкою будет земля.

        Вздох мой смешав со струей, о которой уже не волнуюсь,

        Я умираю; закрой веки мне милой рукой!»

        Сжал в объятьях Кефал помертвевшее тело супруги

        И омывает слезой рану на нежной груди.

745 Смерть подступает, и вздох, скользящий из уст неразумной,

        Принял устами, любя, скорбно склонившийся муж.

        Полно, за дело! Без всяких прикрас довершу я, что начал,

        К ближним ведя берегам путь утомленной ладьи.

        Нетерпеливо ты ждешь попасть на пиры и в застолья,

750 Хочешь узнать от меня и для застолий совет?

        Слушай! Заставь себя ждать: ожидание — лучшая сводня;

        Вам промедленье к лицу — дай загореться огням!

        Будь ты красива собой или нет, а станешь красива,

        Скравши ночной темнотой всякий досадный изъян.

755 В кончики пальцев кусочки бери, чтоб изящнее кушать,[279]

        И неопрятной рукой не утирай себе губ.

        Не объедайся ни здесь, на пиру, ни заранее, дома:

        Вовремя встань от еды, меньше, чем хочется, съев.

        Если бы жадно взялась за еду при Парисе Елена,

760 Он бы, поморщась, сказал: «Глупо ее похищать!»

        Меньше есть, больше пить — для женщин гораздо пристойней:

        Вакх и Венерин сынок издавна в дружбе живут.

        Только и тут следи за собой, чтобы нога не дрожала,

        Ясной была голова и не двоилось в глазах.

765 Женщине стыдно лежать, одурманенной влажным Лиэем, —

        Пусть бы такую ее первый попавшийся взял!

        Небезопасно и сном забываться на пиршестве пьяном —

        Можно во сне претерпеть много срамящих обид.

        Стыд мне мешал продолжать; но так возвестила Диона:

770 «Где начинается стыд, там же и царство мое».

        Женщины, знайте себя! И не всякая поза годится —

        Позу сумейте найти телосложенью под стать.

        Та, что лицом хороша, ложись, раскинувшись навзничь;

        Та, что красива спиной, спину подставь напоказ.

775 Миланионовых плеч Аталанта касалась ногами —

        Вы, чьи ноги стройны, можете брать с них пример.[280]

        Всадницей быть — невеличке к лицу, а рослой — нисколько:

        Гектор не был конем для Андромахи своей.

        Если приятно для глаз очертание плавного бока —

780 Встань на колени в постель и запрокинься лицом.

        Если мальчишески бедра легки и грудь безупречна —

        Ляг на постель поперек, друга поставь над собой.

        Кудри разбрось вокруг головы, как филлейская матерь,[281]

        Вскинься, стыд позабудь, дай им упасть на лицо.

785 Если легли у тебя на живот морщины Луцины —

        Бейся, как парфский стрелок, вспять обращая коня.

        Тысяча есть у Венеры забав; но легче и проще,

        Выгнувшись, полулежать телом на правом боку.

        Истинно так! И ни Феб, над пифийским треножником вея,

790 Ни рогоносный Аммон[282] вас не научит верней!

        Ежели вера жива меж людей, то верьте науке:

        Долгого опыта плод, песня Камены не лжет.

        Пусть до мозга костей разымающий трепет Венеры

        Женское тело пронзит и отзовется в мужском;

795 Пусть не смолкают ни сладостный стон, ни ласкающий ропот:

        Нежным и грубым словам — равное место в любви.

        Даже если тебе в сладострастном отказано чувстве —

        Стоном своим обмани, мнимую вырази сласть.

        Ах, как жаль мне, как жаль, у кого нечувствительно к неге

800 То, что на радость дано и для мужчин и для жен!

        Но и в обмане своем себя постарайся не выдать —

        Пусть об отраде твердят и содроганье, и взор.

        И вылетающий вздох, и лепет, свидетель о счастье, —