Эйнемида I. Семена раздора.

– Просто возмутительно! – в очередной раз взревел Диомид, глава анфейского посольства на Играх. Этот могучий седовласый мужчина в красном гиматии поверх розового хитона, в молодости взял немало венков в борьбе и панкратионе. Голову Диомида украшал зубчатый венок за победу в строительтстве лагеря, а шею ‒ витой бело-голубой шнур с платиновым символом Эйленоса – знак долгожданной победы Анфеи на Играх. Хилон машинально поднял руку к голове и тут же отдёрнул, словно ожёгшись. Некогда столь желанный, венок из нежной мяты казался тягостней тернового.

– Полно тебе браниться, Диомид, – улыбнулся Анексилай. Его золотые кудри покрывал пышный венок из полевых трав за победу в колесничных бегах – самом важном из трёх выигранных им состязаний.

– Да как не браниться?! Что вообще этот Харидем возомнил?! Победитель состязаний пожелал проститься с другом, стратопедарх велел остановиться, а он, видите ли, не пожелал ждать! Это неприемлемо!

– Что ж, гражданин волен идти куда ему вздумается, – пожал плечами Анексилай. – Это не запрещено.

– А обычаи?! Испокон веков граждане возвращаются с Игр вместе!

– Ну что ж. Видимо, Харидему и его друзьям этот обычай чем-то не по нраву.

– Нет, я этого так не оставлю! – от рёва Диомида присевшие на парапет чайки испуганно вспорхнули в воздух. – Граждане ещё узнают! Я буду не я, если, ему не присудят такой штраф, что он последние сандалии заложит!

– С удовольствием увижу босого Харидема на рыночной площади, – усмехнулся Фелес, глава анфейских торговцев, обходительный полнотелый мужчина с рыжеватыми кудрявыми волосами и бородой. Лицо его лоснилось от дорогих притираний.

– Он не желал оставаться с убийцей дольше необходимого... – пробормотал Хилон, не глядя на собеседников.

– Так, Хилон, ты это брось, – строго сказал Диомид, уперев руки в бока. – Царь Пердикка, твой приятель Эолай и этот урвософорец более чем убедительно доказали, что ты невиновен.

– А невиновен ли я? – Хилон безразлично посмотрел в сторону пыльного ущелья. – Всего-то нужно было идти чуть-чуть скорее…

– Ты может себя в падении Пнатикамены обвинишь? Мол родился слишком поздно, – проворчал Диомид.

– Действительно, Хилон, прекрати или, хотя бы, держи это при себе, – сказал Анексилай. – Будешь себя винить, другие радостно подхватят. Или Харидем мало ославил Анфею, при всём народе называя тебя убийцей? Такой позор для полиса, – он покачал головой, незаметно покосившись на Диомида.

– И это ему с рук не сойдёт! – снова взорвался стратопедарх, гневно стукнув по парапету. Он шумно выдохнул, пытаясь успокоиться. – Ладно, я пойду, проверю, как там обоз. Проходят сенхейцы, и сразу выступаем. К ночи я хочу быть в Зевкарах. Фелес, ты со мной?

Грузно ступая, он направился к выходу. Фелес, подмигнув Хилону, последовал за ним.

– Наш любезный Харидем, кажется, окончательно закусил удила, – рассмеялся Анексилай, когда они остались вдвоём. – Ну, нам же лучше: теперь ещё и Диомид на него ополчится. Будет отличная разминка перед главным судом.

– Да, Диомида ты распалил достаточно... – равнодушно сказал Хилон.

– Разумеется. Если у дурака хватило ума ослушаться стратопедарха, глупо было не воспользоваться. И о чём он думал?

– Видно, хочет ославить меня перед согражданами как убийцу. Он прибудет на сутки-двое раньше нас.

– Ну об этом волноваться не стоит. Ничего у него не получится.

– Почему?

– Гонцов в Анфею я отправил в тот же вечер. Уверяю тебя, весь полис уже пару дней как обсуждает подробности. Я дал указание почаще повторять доводы твоих защитников. Благодарить будешь?

– Буду. Спасибо.

–Мы, Менетеиды, не оставляем своих друзей, – Анексилай горделиво выпрямился. – Ты и впрямь считаешь, что это дело рук Эрептолема?

– Не знаю. Эолай и сенхейцы считают, но у них эферияне виноваты всегда и во всём. Без доказательств, я не хочу быть обвинителем. Эрептолем не стал настаивать на суде и удержал от этого эфериян, за это я должен быть ему признателен – по крайней мере, пока его вина не подтвердится.

– Просто понял, что ничего не получится. Обычное эферское лицемерие. Хотя, я бы поставил не на Эрептолема, а на Харидема. Помнишь, мы говорили, что им надо тебя опозорить? Вот, пожалуйста. Обвиняя тебя, он сам себя выдал. Перед казнью допросим его с огнём. Уверен, всё тут же прояснится.

– Слишком изощрённо и слишком очевидно. Как выманили Тефея? Почему решили, что меня непременно осудят? Убить друга ради венка – глупейшая причина, как в такое можно поверить? Пойти на святотатство ради неверной цели... Не знаю.

Не желая рассказывать про записку, Хилон замолчал. Анексилай пожал плечами и принялся разглядывать дорогу.

– Смотри, герийцы, – показал он рукой. – Пойдём, простимся с Пердиккой.

Со стороны деревни показалась процессия под серым флагом с герийской змеёй. Впереди шествовали двенадцать юных жрецов в бело-голубых одеяниях. В их руках зеленели дубовые ветви – знак того, что отряд находится под действием священного перемирия. Следом шли герийские атлеты в чёрных хитонах и серых гиматиях, а замыкали колонну не учавствовавшие в играх и длинный обоз.