Эйнемида I. Семена раздора.

Огонь вспыхнул ярче. Под звуки тимпанов, медных колокольцев и арф, в круг костров ввели большого белого быка с длинными рогами, увитыми плющом и эдельвейсами. Помощник подал жрецу прямой нож с белым алмазом в рукояти, и тот перерезал могучему животному горло. Младшие жрецы оттащили быка и, затянув песнопения, принялись разделывать тушу: голову и внутренности – богам, шкуру – храму, на изготовление священных амулетов, всё остальное – для жертвенного пира. В круг ввели второго быка. Жрецам предстоял немалый труд, ибо сто сорок четыре животных предназначалось для великой жертвы. Звучали песнопения, яростно мычали закалаемые быки, с радостным возбуждёнием галдели люди, а по всему Полю Атлетов уже распространялся аромат жарящегося мяса, предвещая грядущий пир.

Глава VIII

Меч сверкнул прямо над щитом Кинаны, но она успела повернуть голову, и бронзовый клинок соскользнул по круглому шлему. Царевна ответила, после неудачного удара многие теряют равновесие, но её сегодняшний противник был не из таких. Одним движением он вернулся в стойку, отразил удары Кинаны и вновь едва не достал её классическим «клювом журавля». Еле уклонившись, девушка перекатилась и атаковала снизу-вверх. Небрежно отмахнувшись, противник ударил ногой в щит Кинаны, едва не сбив её с ног. С трудом удержав равновесие, царевна кошкой отпрыгнула в сторону, внутренне сжимаясь в предчувствии боли от вонзающегося в незащищённую спину меча, но удара не последовало. Противник спокойно стоял, строго глядя на Кинану.

– Если бы я желал поглядеть на акробатов, я бы пошёл не в палестру, а на рыночную площадь, – холодно сказал он. – Слишком много красивостей, девочка. Самый близкий путь к цели – всегда прямой.

– Но ведь я почти попала!

– «Почти попала» звучит так же бессмысленно, как «почти не умер». Ты не попала – и умерла.

Они стояли друг напротив друга на просторной тренировочной площадке, усыпанной мелкой речной галькой. С одной стороны, высилась тёмная громада царского дворца, а три другие выходили на высокий обрыв, откуда открывался прекрасный вид на предместья Ордеи и синеющие в отдалении горы. Площадку со всех сторон обрамляла открытая галерея с двумя рядами мраморных колонн, отгороженная от пропасти каменными перилами. По раннему времени, в палестре не было никого, кроме двоих поединщиков – оба в бронзовых доспехах, с короткими мечами и овальными щитами-туреосами

– Я подвижнее тебя! Это моё преимущество! Ты сам меня учил, что упущенная слабость противника – это его сила!

– Учил. А ещё я учил, что есть два надёжных способа проиграть: неверно оценить врага и неверно оценить себя. Оба одинаково хороши, так что ни одному из них мы не можем отдать предпочтение.

– Но почему неверно, дядя? Я действительно быстрее и подвижнее, ты сильнее и выше...

– Это всего лишь факты. Важны не они, а выводы, которые ты из них делаешь. Из очевидного факта, что ты быстрее, а я сильнее, ты выстроила тактику на поединок. Верна ли она? – он пожал плечами. – Если бы я пропустил удар, я бы почувствовал.

– Уловки запутывают противника, – упрямо ответила Кинана. – Да, тебя я одолеть не могу, ты лучший воин Эйнемиды, у тебя четыре калаидских венка за туреомахию, но Алкета и прочих я достаю с лёгкостью!

– Будет тебе легче, если тебя убьёт лучший воин, а не крестьянин с пикой? Поражению нет оправданий, Эретерос к ним глух. Уловки... – дядя сердито хмыкнул. – Ты любишь играть в тавулорис, это похоже. За ход можно сделать лишь определённое количество действий, израсходуешь их впустую – проиграешь. В бою количество ходов тоже ограничено, и победит тот, кто использует их лучше. Ты понимаешь?

– Да дядя, – покорно ответила Кинана. По её тону было не понять, согласна она или нет.

– Надеюсь, что понимаешь. Лишние действия, не имеющие определённой цели, могут выглядеть красиво и удивлять зевак, но они отнимают твоё время. Хочешь что-то сделать – выбери самый простой способ из возможных, и никогда ничего не делай, твёрдо не зная зачем. Отдохнула? Продолжим.

Повертев в руке увесистый бронзовый меч, Кинана двинулась к противнику. По правилам туреомахии, бойцам надлежало сражаться обнажёнными, с деревянными мечом и щитом, но дядя заставлял своих учеников упражняться в старинных медных нагрудниках и с затупленными бронзовыми мечами. Вывихи и ушибы неизбежно сопутствовали такому обучению, но после него обычные оружие и доспехи казались легче пёрышка.