Эйнемида I. Семена раздора.

– Это не говоря о ущербе для казны, владыка. На восстановление всех разрушений потребуется не менее таланта золотом, – заметил сухой старик в простом серо-голубом одеянии и белом войлочном колпаке. Мал-Элай, прозванный Укротителем Монет – верховный хранитель царских подвалов, ключей и убранств, говоря проще, главный казначей, занимающий этот пост с незапамятных времён. На его заманчивую должность почти не находилось соискателей. Даже самые глупые и самые алчные понимали: без старого Укротителя Монет с его умением добывать золото из воздуха, царская казна, при нынешних расходах на увеселения и строительство, вскоре покажет дно. Отвечать за это не хотелось никому.

– Важно ли золото, когда речь идёт о жизни повелителя? – сказал Саррун. – И стоит ли заботиться об этих бунтовщиках? Сброд посмел выразить недовольство решением господина, они открыто славили изменника! Наилучшим решением было бы посадить каждого из этих крикунов на тупой кол и расставить вдоль Хуррумской дороги!

– Высокородный Саррун прав! – воскликнул смуглый молодой человек в золотом оплечье начальника конной стражи. – Никто не смеет перечить повелителю, тем более чернь! Владыка, прикажи, и мои люди немедля отправятся на площадь, чтобы схватить мятежников.

– То будет подвиг, достойный великого героя, Бурруш, ведь на площади уже нет никого, кроме уборщиков, –сказал Эшбааль и собравшиеся рассмеялись. Молодой человек вспыхнул от злости, но вступать в перепалку поостерёгся.

– Не волнуйся, мой дорогой Бурруш, – царя, по-видимому, развеселило замечание Эшбааля, его голос зазвучал спокойнее. – Хоть твоё рвение и запоздало, мятежники получат, что заслужили. Соответствующие распоряжения уже даны.

При этом замечании, многие из придворных обеспокоенно переглянулись, гадая что бы это могло значить.

– Да, – продолжил царь, – негодяи, что дерзнули проявить неуважение ко мне, скоро будут наказаны, изменник также получил по заслугам. Я удовлетворён, но ты Саррун, – вельможа тут же изобразил смирение, – ты впредь не смей принимать такие решения без моего ведома. Всегда следует тщательно обдумывать последствия.

– Моя вина безмерна, повелитель, я достоин наказания, – Саррун склонил голову. Раскаяния в его голосе не слышалось, но царь предпочёл этого не заметить.

– Это мы обсудим позже, – он величественно махнул рукой. – Сейчас у нас есть более важные дела.

– Будет ли мне позволено сказать, о повелитель шести частей света? – почтительно спросил один из придворных, изящный молодой человек, прекрасный лицом и стройный как кипарис. С первого взгляда можно было принять его за девушку: длинные волосы завиты и напомажены, подбородок тщательно выбрит, кожа лоснится от притираний, одежды и украшения подобраны по самой последней моде. Он стоял рядом с Сарруном, и не верилось, что разодетый, словно куртизанка, юноша и коренастый обезьяноподобный мужчина в тёмном могут иметь нечто общее. Тем не менее, это было так: молодой человек приходился Сарруну сыном.

– Говори, Шалумиш, – благосклонно кивнул Нахарабалазар.

– Возможно, мой достойный отец и впрямь перестарался, стремясь услужить, – при этих словах, на лицах многих придворных появились усмешки. – Возможно он был излишне ревностен и тем доставил неудовольствие, о чём я скорблю, но он не нарушил законы царства. Верно или неверно был назначен приговор, но он был утверждён, и царский глашатай огласил его. Тем, кто прервал назначенную казнь положена кара.

– Да, это так, – царь задумчиво взглянул на эйнемов. – Диоклет и впрямь нарушил закон, а значит должен быть наказан. Не так ли?

– Не только он, – зло бросил Саррун. – Другой чужеземец был его сообщником, он угрожал оружием твоим слугам. За это надлежит варить в масле, пока мясо не отойдёт от кости.

– Мои воины сделали всё, чтобы исправить твою глупость, Саррун! – взорвался Каллифонт, – Можешь не рассказывать про свою верную службу царю – каждая собака знает, из-за чего ты это устроил. Твой сынок...

– Ты забываешься, Каллифонт, – строго сказал царь.

– Я сожалею, повелитель, – Каллифонт почтительно склонил голову. – Я сожалею, но это правда. Саррун ненавидел старика, и все беспорядки начались только из-за этого. Не вмешайся мои люди, кто знает, что ещё могло произойти. Они действовали правильно и достойны не порицания, но похвалы!

Подбоченившись, Каллифонт грозно посмотрел на Сарруна. Законы или не законы, но никакие варвары, пусть они хоть трижды цари, не смеют посягать на его, Каллифонта, сына Алкмета, людей, иначе все его знаки отличия не стоят и медного обола. Каллифонт и Саррун замерли друг напротив друг друга, словно готовые к схватке поединщики, зачем-то надевшие вместо доспехов придворные наряды.

– К тому же, они проявили достойное милосердие. Преступники должны быть наказаны по мере вины своей, но излишняя жестокость неугодна Совершенным, – добавил почтенный длиннобородый старец с посохом верховного жреца, чьи худые плечи украшало роскошное оплечье дома Малу – новый иллан, сменивший на этом посту Нан-Шадура. Не ожидавший нападения с этой стороны, Саррун гневно воззрился на старца.