Эйнемида I. Семена раздора.

– Слава Молтис! Слава Деве Свободы! – прогремел неистовый рёв, едва изящная босая нога гетеры ступила на возвышение. Вряд ли сыскалась бы в Эйнемиде женщина, которой слово «дева» подходило менее, но ни на чьём лице не промелькнуло ни улыбки. Всего за одну ночь Молтис умудрилась стать кумиром анфейской черни, приветствовали её едва ли не громче, чем самого Ктесиппа.

– Вижу, вы уже добрались до главного, – весело сказала она. – А я-то думала до полудня провозитесь.

– С тираннами нужно расправляться до обеда, Молтис, – хохотнул Ктесипп. – Уж мы то знаем, как это делать, да сограждане?

По толпе пробежал одобрительный смешок, некоторые подняли окровавленные палки, размахивая ими над головой.

– Ты не прав Ктесипп, – в тон ему ответила гетера. – С тираннами нужно расправляться и до обеда, и после обеда, и даже во время обеда. Едва лишь они появятся, отложи все дела и бей посильнее!

Площадь одобрительно заревела, Ктесипп довольно ухмыльнулся.

– Воистину дельный совет... – начал было он, но его грубо прервал Лампрокл. Его лицо побледнело от возмущения.

– Женщина, ты превращаешь суд в балаган! А ты Ктесипп, раз решился быть обвинителем, веди себя достойно!

– Боги, Лампрокл, не будь занудой! – воскликнула Молтис. – Чего тут судить, если и так всё ясно?!! Накажем его по заслугам!

– Прекрати, Молтис! – безуспешно пытался перекричать ревущую толпу Лампрокл. – Всё должно быть по закону! Беззаконие – удел тираннов!

– Сегодня один закон – закон народа! – вскричал Ктесипп. – Убей тиранна!

Подхваченный сотней глоток, клич прогремел над площадью, кричала Молтис, кричал сам демагог, кричали те, кто был с ними на возвышении – брызгая слюной, выкачивая белые от ненависти глаза, угрожающе размахивая палками.

– Видишь, Лампрокл? – воскликнул Хилон, едва стало возможно услышать собственный голос. – Вот с кем ты связался! Вот твои соратники! Беззаконные убийцы, купающиеся в крови! Ты всё ещё веришь, что это мы хотели стать тираннами?! Пойди в дома своих друзей и посмотри на эферское золото в их подвалах! Все эти убийства – только ради их богатства!

– А, Хилон, здравствуй мой дорогой, – улыбнулась Молтис. – Узнаю твоё красноречие, да только сегодня ты никого не обманешь.

– Потому, что это уже сделали твои новые приятели, да?! – от внезапно проснувшейся ярости у Хилона даже перехватило дыхание. – Всегда готова быть с тем, кто сильнее?! Вчера улыбалась тем, кого сегодня призываешь убить, а завтра, когда станут казнить этих палачей, будешь улыбаться их убийцам?! Твоя совесть не стоит обола!

– У каждого своё ремесло, – рассмеялась гетера. – Горшечник лепит горшки всякому, кто заплатит, а гетера всякому согревает ложе. То, что враги народа пыхтели у меня между ляжек, ничуть не мешало мне их ненавидеть.

– Ты отвратительна, – брезгливо бросил Хилон. – Мне противно, делил с тобой ложе.

– Да и я тоже объезжала коней покрупнее, – усмехнулась Молтис и площадь ответила ей дружным гоготом.

Хилон отвернулся. Не о чем больше разговаривать ни с этой бесстыдной женщиной, ни с остальными мерзавцами. Он вдруг почувствовал безмерную усталость. Лишь бы это омерзительное представление закончилось скорее.

– Речи, кажется, сказаны, – прокашлялся Ктесипп.

– Ты не закончил обвинение, – Лампрокл упрямо поглядел исподлобья. – Нужно соблюдать законы...

– Довольно! – звонко воскликнула Молтис. – Нечего ждать! Убей тиранна! Убей тиранна!

Толпа подхватила клич, Лампрокла отпихнули в сторону, чьи-то руки грубо схватили Хилона, и он почувствовал, как его тащат к краю помоста – к бушующему людскому морю, более гибельному, чем самый свирепый океан. Перед ним выросло лицо Бойна, осклабившееся в зловещей усмешке. Убийца схватил волосы Хилона и рванул так сильно, что тот застонал.

– Готовьте палки, граждане! – ликующе прорычал Бойн. – Пора прикончить тиранна!

– Стойте! –воскликнула Молтис, и все взгляды удивлённо обратились к ней. Бойн, точно околдованный, замер, крепко держа согбенную жертву за волосы.

– Что такое, Молтис? – удивился Ктесипп. – Не ты ли призывала убить тиранна?

– И он умрёт, но разве мы дикари? Зачем нам надо, чтобы в других полисах болтали, что мы забили философа палками? Пусть выпьет священный яд, как положено в цивилизованных землях.

– Ты сошла с ума, женщина! – взрвел Бойн. – Будто мы не забили остальных свиней-тираннов, как они заслужили?! Плевать, кто что скажет! Готовьте палки!

Толпа завопила, но Молтис изящным жестом вскинула руку, и столько властной силы излучала её фигура, что все вокруг замолчали, неотрывно глядя на гетеру.

– Не будь дураком, Бойн, – спокойный голос Молтис был слышен в самых дальних концах агоры. – Среди тех, кого ты убил, не было философа Хилона из Анфеи, любимца Эйнемиды. Хочешь, чтоб его сделали мучеником? Пусть умрёт от священного яда, как враг свободы.

– Может тогда возведём ему статую и надгробный памятник? Давай поцелуем этого любимца Эйнемиды, плевать, что он враг народа, – Бойн злобно пнул Хилона под колено. Тот свалился бы ничком, не держи его волосы рука убийцы.