Егор Гайдар

У Гайдара поначалу не было в институте своей темы – работал по особым поручениям. Но потом появилась лаборатория, где у каждого сотрудника была «своя» страна. Гайдар должен был изучать опыт югославской экономики и сравнивать ее с советской.

Тихая улица Кржижановского, где находился тогда ВНИИСИ и куда ходил на свою первую работу Гайдар (недолго ходил, года через два институт переехал, правда, недалеко, на проспект 60-летия Октября, возле станции метро «Академическая»), пересекает шумную Профсоюзную. По ней ходит тот самый 26-й трамвай, на котором удобно было ездить от МГУ в ИНИОН, и она, эта самая улица Кржижановского, как и всё вокруг в районе Ленинского проспекта и «Академической», полна разными научными учреждениями. Так уж было запланировано еще с 1930-х годов.

Ленинский проспект, Профсоюзная улица, прилегающие к ней Вавилова и Кржижановского, проспект 60-летия Октября, Университетский, Ломоносовский и улица Косыгина – все это, вместе и рядом, удивительное «научное гетто» Москвы.

«После переезда Академии наук из Ленинграда в Москву в 1934 году, – пишут авторы справочника «Москва: архитектура советского модернизма», – ей была отведена особая роль в развитии Юго-Западного района столицы… Ленинские горы рассматривались как место, от которого символически расходится свет знаний… Выделенный участок был хорош с точки зрения обзора, но очень неудобен – на нестабильном склоне Москвы-реки, без адекватного общественного транспорта и со сложным подъездом для автомобилей. Зато сюда было удобно добираться самым выдающимся академикам, обитавшим в спрятанных в тени Ленинских гор виллах». Это – о самой Академии. Но вокруг высокого здания с затейливым золотистым козырьком, которое начали строить в 1967-м, привольно раскинулись десятки, а может, и сотни научных учреждений.

Сначала в этот район поселился «капишник» (закрытый физический институт, где работал С. П. Капица). Тут установили ядерный реактор. Но не первый – первый еще с военных лет находился в старинной усадьбе Черемушки-Знаменское, где до сих пор находится Институт экспериментальной и теоретической физики с его добротными академическими коттеджами, которые построили, похоже, то ли зэки, то ли пленные немцы. Недалеко, на Нахимовском проспекте, уже в 70-е годы возвели Институт океанологии имени Ширшова и Институт Дальнего Востока. Тут же рядом на Профсоюзной – ИНИОН, о котором мы уже говорили, и Центральный экономико-математический институт («над входом – бетонный мозаичный рельеф, по замыслу архитектора изображающий вписанную в квадрат ленту Мебиуса»). В районе одной только Гагаринской площади – целое ожерелье мощнейших научных центров: Институт теоретической физики, где работал Ландау, Институт неорганической химии имени Курнакова, где работал Сергей Вавилов, родной брат замученного Сталиным генетика Николая Вавилова. Ну и так далее, и так далее, и так далее.

«Научное гетто» – это, конечно, специальная московская ирония – тихое, уютное, замечательное (хотя и внешне скромное) место в Москве, где под шляпой каждого пассажира 26-го трамвая может прятаться недюжинный интеллект и под старым тополем – квартира академика.

А вот и невысокие красные здания, в одном из которых ютился НИИСИ. Гайдар с товарищами обустраивал институт в новом помещении, ходил на субботники, таскал кирпичи и носилки с мусором. Рядом – уютнейший тихий Новочеремушкинский пруд: утки на пруду, мамаши с колясками, доминошники на скамейках. Пятиэтажки. Тихий, скромный, незатейливый московский уют.

Здесь он с особой силой ощутил, как «внешнее» время разительно отличается от «внутреннего». Как медленно и тягуче течет жизнь за окном.

То, что происходило в экономических системах государств «народной демократии», условно можно было назвать «хозрасчетным социализмом». Его-то и начала изучать в начале 1980-х специальная лаборатория, которую создавали во ВНИИСИ под руководством Вадима Павлюченко.

В институте уже год работал автор диссертации по экономическим реформам в ЧССР (Чехословакии) в 1960-е годы Олег Ананьин. Вместе с молодым Гайдаром, свободно читавшим на сербскохорватском и очень хорошо изучившим знаменитый «югославский опыт», они составили вполне работоспособный тандем.

Правда, Павлюченко как-то быстро рассорился с начальством – как в любом советском НИИ, здесь все было сложно, с многоходовыми интригами и непростыми отношениями.

Тем не менее в результате на рубеже 1980–1981 годов была создана новая лаборатория, которую возглавил Владимир Герасимович, пришедший вслед за Шаталиным из ЦЭМИ. Вскоре к Гайдару и Ананьину присоединились Вячеслав Широнин и Петр Авен, занимавшиеся до той поры скорее экономической математикой (Авен защищался под руководством Станислава Шаталина), Марина Одинцова, специалист по ГДР, друг Гайдара Виктор Походун, специалист по Венгрии.