Егор Гайдар

Путин воспринимался как человек, который знаменует собой новый, «постолигархический» этап в российской политике, когда личные интересы конкретных людей (Березовского или Гусинского, не важно) не будут больше проблемой для власти, а парламент будет принимать правильные, хорошие законы.

Чуть позже Никита Белых, товарищ Немцова и Хакамады, член СПС, стал губернатором Кировской области. Андрей Илларионов стал экономическим советником Путина, то есть человеком, который образовывал и учил его основам макроэкономики, был «шерпой» на встречах «восьмерки» – сидел за его креслом на встречах с Клинтоном, Меркель и Шираком, подсовывал шпаргалки, давал советы. Владимир Милов, ныне близкий союзник Алексея Навального, был в ту пору заместителем министра энергетики, сам Навальный – советником губернатора Белых, а позже членом совета директоров «Аэрофлота». Глеб Павловский в ту пору был активным проводником идей этой первой путинской эпохи. Марат Гельман, нынешний политэмигрант, – руководителем, еще раз повторим, предвыборного штаба Кириенко на выборах мэра Москвы.

Даже члены разгромленного «уникального журналистского коллектива» НТВ занимали далеко не единую позицию. Леонид Парфенов, Алексей Пивоваров, Савик Шустер с новым НТВ Коха и Йордана активно сотрудничали. Остальные или ушли на РТР, или попытались с помощью олигархов создать «новое НТВ», оппозиционный канал ТВС.

Канал, впрочем, работал чуть больше года – уже тогда стала очевидной перспектива полного разворота во внутренней политике.

Но всё же несколько лет надежды на новую эру, на нового президента были самыми лучезарными у многих.

Работа во фракции СПС в Думе третьего созыва в 1999–2003 годах казалась Гайдару невероятно плодотворной.

К Путину Егор при этом относился по-прежнему доброжелательно-настороженно: «Он еще должен будет доказать свою истинную приверженность демократии».

Или вот цитата: «Начавшийся в России экономический рост имеет мало отношения к тому, что пришел Путин». Гайдар обращал внимание и на то, что рост начался почти во всех постсоветских странах – транзит к новой реальности завершался. Из деликатности он не формулировал прямо: основы для экономического роста при Путине заложены его командой в период транзита от плановой экономики к рыночной.

Эта настороженность останется внутри Гайдара и будет постепенно разрастаться, несмотря на его прагматическое отношение к новому главе государства. Нужно сосредоточиться на примерно трех реформах, все сразу реализовать не удастся, констатировал он. И неизменно приводил пример концентрированного направления главного удара – налоговую реформу.

Еще в 1998-м в Думе циркулировали десять вариантов Налогового кодекса. Один из них – правительственный, на содержание которого существенное влияние имел институт Гайдара; другой – более либеральный – Виктора Похмелкина. Григорий Томчин вспоминал, как на политсовете «Демвыбора» обсуждались эти два варианта. И тогда Гайдар подытожил дискуссию: «Кодекс Похмелкина лучше для страны, но нет денег, поэтому голосовать придется за правительственный вариант, где акцент сделан на решении фискальных проблем – наполнении бюджета, а не на задачах развития».

Так и с бюджетом. Гайдар за жесткий бюджет – а как же иначе? Однако в дискуссии с Андреем Илларионовым в конце 2000 года он призывал учитывать все политические обстоятельства: «Когда начиналось обсуждение бюджета в бюджетном комитете Думы, я выступал строго за те же самые предложения, с теми же идеями, которые отстаивает Андрей Илларионов. Но надо понять: а у вас есть думское большинство для того, чтобы провести такой бюджет? Значит, надо действовать по максимуму в границах возможного».

Так и с налоговой реформой 2000 года: если бы присутствие либералов в парламенте было большим, преобразования были бы радикальнее, говорил Гайдар. Но и то, что сделано, Егор оценивал как прорыв: «Это одна из радикальных реформ в мировой практике. Резко снижены предельные ставки обложения зарплаты, уменьшены предельные ставки налога на прибыль, снижено число оборотных налогов… Все взносы в социальные фонды сведены в единый социальный налог».

Самое главное – 13-процентный подоходный налог и его плоская шкала. Все это создавало базу для структурных изменений в экономике и экономического роста: «Россия получит одну из самых эффективных, простых и стимулирующих деловую активность налоговых систем в мире». Позже он констатирует: «Введение тринадцатипроцентного подоходного налога, пока все обсуждали, хорош он или плох, привело к росту реальных поступлений в январе (2001 года. – А. К., Б. М.) на 60 %».