Егор Гайдар

Явно была дана команда перекрыть и каналы телевизионного пиара: сняли с эфира передачу «Что? Где? Когда?» с участием команды СПС, вырезали участие Чубайса в «КВН», не вышла в свет передача «Пока все дома» с тем же Чубайсом, который из-за Ходорковского вдруг стал лицом «праволиберальной партии», хотя до этого казался лишь ее теневым или полутеневым лидером.

После поражения на парламентских выборах 2003 года Борис Немцов скажет: «Выбирая между политической проституцией и политической смертью, мы выбрали смерть». Эффект от защиты ЮКОСа оказался мощнее, чем думали лидеры партии. Как заметил Чубайс: «Я думал, что защита частной собственности важнее для среднего класса, чем ненависть к олигархам; оказалось, что это не так».

Гайдар по-прежнему не сильно светился в публичном поле, отчего любое его высказывание приобретало двойной вес. Но во время предвыборных дебатов в ноябре он защищал Ходорковского и, раздраженный спекуляцией своих оппонентов на антиолигархической теме, в какой-то момент коротко отрезал: «Я не вижу оснований для заключения его под стражу».

Правые либералы не прошли в Думу в 2003-м. Это поражение оказалось для них весьма болезненным, потому что Гайдар рассчитывал на сохранение возможности проводить реформы, используя парламент, – через коридор, становившийся все более узким, но тем не менее остававшийся функциональным.

В январе 2004-го Егор выступал в Фонде Карнеги в Вашингтоне и обратил внимание аудитории на свои разговоры с Михаилом Ходорковским и его командой. Они – нет, не революционеры. И как опытные лоббисты готовы были бы соблюдать правила игры – если бы о них было сообщено. Однако правил-то, судя по всему, и не было.

ЮКОС, отмечал Гайдар, создал мощнейшее лобби в парламенте. Нефтяники помогли провести в Думе идею низкого фиксированного подоходного налога – то есть сыграли чрезвычайно полезную роль. Поддержали реформаторов в ходе принятия земельного и в проталкивании трудового и пенсионного законодательства. «Но, естественно, как у любого лобби, у них были свои собственные интересы», – говорил Егор. Сложная лоббистская игра с правительством носила конфликтный характер, но именно с правительством, не с президентом. Гайдар признавался, что участвовал в консультациях по поиску компромиссов между нефтяниками, кабинетом министров, Минфином: «Это нормальная ситуация. Так работает демократия. Приходится с этим считаться».

Но, продолжал Егор, вполне очевидно, что «лично для Путина не имело большого значения, будут или не будут регулироваться экспортные пошлины на нефтепродукты». Вопрос был в другом. «Вопрос был в том, чтобы показать, кто в доме хозяин».

В то время фактическим главой партии стал Немцов – первым среди равных сопредседателей. И ему, как и любому демократу 90-х, пришлось наступать на те же грабли. Например, искать союза с Явлинским, надеясь преодолеть «болевой прием», который применила к его партии власть.

…Интересно сравнить две книги Немцова – «Провинциал», написанный по следам ранних 90-х, и «Записки бунтаря», которые вышли в свет после поражения на парламентских выборах 2007-го.

В первой книге – очень тепло о Явлинском: «это мой товарищ, и я не буду обсуждать публично его недостатки», и довольно нейтрально, с чувством дистанции, о Гайдаре. Во второй – всё наоборот. Очень тепло и дружески о Гайдаре, очень холодно – о Явлинском. И очень сложно, противоречиво – о Чубайсе.

«Очевидно, – пишет Немцов, – что в 2003 году мы допустили ряд серьезных, роковых ошибок. Моя личная фундаментальная ошибка состоит в том, что уговорил Чубайса участвовать в выборах. Я знал, что Чубайс – общенародный аллерген. У людей при встрече с Чубайсом или в момент его появления на экране телевизора рефлекторно сжимались кулаки и сужались зрачки. Я это наблюдал, причем в разных частях России. Чубайса ненавидели даже больше, чем Березовского. Но мне казалось, что в нем заложены такая сила и такая внутренняя энергия, которые нормальному русскому человеку не могут не понравиться. Чубайс – очень сильный человек, он даже на “поминки” СПС приехал спокойный и трезвый и долго, терпеливо обсуждал сложившуюся ситуацию. Накануне выборов я верил, что его сила будет привлекать к нам народ. Но я ошибся.

Еще одна ошибка в том, что в 2003 году мы не смогли объединиться с “Яблоком” и сформировать общий избирательный список. Личные амбиции оказались сильнее здравого смысла, и нам всем пришлось жестоко поплатиться за собственную гордыню».

«…Почему в 2003 году “Союз правых сил” и партия “Яблоко” не объединились в единую коалицию? – продолжал Немцов. – Ответ для меня очевиден: помешали личные амбиции.

У “Яблока” главным спонсором был Михаил Ходорковский, львиную долю денег партия получала от него. Что же касается СПС, то для нас Ходорковский являлся одним из многих спонсоров. Мы избегали ситуаций, при которых кто-либо мог попытаться поставить партию под контроль.