Егор Гайдар

Мартин Гилман так описывал ситуацию со своей колокольни: «Бездействие правительства (Примакова. – А. К., Б. М.), – хотело оно того или нет, вылилось на практике в жесткую макроэкономическую политику. Не имея в своем распоряжении источников финансирования, правительство могло тратить только то, что собирало в виде доходов в бюджет. Минфин (под руководством «яблочника» Михаила Задорнова. – А. К., Б. М.) твердо отклонял все предложения, предполагавшие эмиссию, и таким образом сыграл ведущую роль в стабилизации положения… То, что случилось следом, с трудом поддается объяснению. Предсказания всех ясновидцев (МВФ в том числе) относительно будущего российской экономики оказались не просто неверными, а совсем неверными: экономика резко пошла в рост, причем еще до прихода Путина к власти. Способствовало этому сочетание нескольких факторов. Изменились приоритеты российского бизнеса: поскольку спекуляции на валютном и фондовом рынках прекратились, пришлось наконец использовать капиталы в реальном секторе. Удешевление рубля предоставило российским производителям защиту от иностранных конкурентов и их товаров. Значительно выросли цены на нефть (чего МВФ в своих прогнозах не предполагал). Наконец, начали сказываться в повседневной практике первые долгосрочные результаты предпринятых ранее мер по улучшению управления в экономической, монетарной и бюджетной областях».

Из периода работы кабинета Примакова Гайдар извлек урок. И для себя, и для других: «У нас было “левокоммунистическое” правительство, неспособное проводить либеральные реформы. Мы выяснили, что оно не хочет возвращаться в социализм, боится. Оно боится печатать деньги. Именно оно и показало, что нельзя проводить в России какую-нибудь осмысленную экономическую политику, кроме либеральной».

…Естественно, нашлись люди, которые стали обвинять Гайдара в том, что он нажился на кризисе ГКО (как было сказано в классическом советском фильме, «и часовню тоже он развалил»). Сложнее было понять тогдашние и последующие атаки на Егора по этому поводу со стороны тех людей, которые прекрасно знали, что Гайдар не ворует и не наживается на инсайдерской информации, в частности, со стороны Андрея Илларионова.

О том, что произошло с личными сбережениями Гайдара в период кризиса, разные люди рассказывают по-разному. Правда состоит в том, что пропали все ГКО, в которые вложился его институт, – и запрет на их продажу диктовался именно железными этическими принципами его директора (вспомним призыв к членам правительства реформ ничего не получать от государства и к депутатам Думы в 1994-м не приравнивать свои зарплаты к министерским).

У самого же Егора Тимуровича государственных краткосрочных облигаций просто не было: в 1996 году, когда возросли риски для семьи, он застраховал свою жизнь в пользу младшего сына, а после победы Ельцина продал свои ГКО, за два года до 1998-го. Доходность их была совсем другой, чем летом 1998-го. Полученные от продажи деньги он тогда вложил в акции нескольких предприятий и в строительство дачи. Нет, он не был игроком. Семья на этом явно не разбогатела. Все ухнуло «в котлован», как мы помним из рассказа Марии Аркадьевны.

В декабре 1999 года умер Тимур Аркадьевич Гайдар, отец Егора. Умер от тяжелой, скоротечной болезни. Врачам в военном госпитале в Серебряном переулке не удалось спасти его жизнь.

По завещанию Тимура его прах был развеян над любимым домом, над главным местом последних лет его жизни – в Красновидове. Это сделали Егор и его сын Петр, с вертолета. Военный караул, стоявший у дома, проводил контр-адмирала Гайдара прощальными залпами.

Наступила эпоха «после дефолта». На посту премьера Примакова сменил Степашин, Степашина – Путин.

Рассчитывая в 1999 году на реформаторский рывок после выборов в новую Думу, Гайдар осознавал, что время «старых демократов» уходит – в том смысле, что массовый избиратель за них не проголосует. А для реального участия в политике, считал Егор, нужна парламентская фракция. К тому же забрезжила надежда на объединение демократов и предъявление публике их «единого» лица. В случае коалиции «Правое дело» это были Борис Немцов, Борис Федоров, Ирина Хакамада, Егор Гайдар. И всегда стоявший чуть в стороне, «за сценой», Анатолий Чубайс.

Сформированный в результате избирательный блок «Союз правых сил» (впоследствии ставший партией) шел на парламентские выборы под лозунгом «Кириенко в Думу, Путина – в президенты». Получая за счет этого дополнительных избирателей, правда, не вполне или совсем не своих. Кроме того, Сергей Кириенко участвовал в кампании по выборам мэра Москвы. Да, неудачно, но это была первая кампания нового типа – развеселая, игровая, яркая, при поддержке тех, кого спустя более чем десять лет назовут «креативным классом» (руководителем предвыборного штаба Кириенко стал галерист Марат Гельман).