Егор Гайдар

Ельцин сохранял баланс между враждующими группами, как это уже было в ситуации, когда те же реформаторы воевали с кланом Коржакова. Его можно было отчасти понять: война шла внутри коалиции, которая привела его в 1996 году к победе на выборах. Оценивая впоследствии события рубежа 1997–1998 годов в серии статей в парижской «Русской мысли», Гайдар с досадой писал о Борисе Николаевиче: «И вместо того, чтобы в этот момент твердо и энергично поддержать правительство “молодых реформаторов”, заявить, что этот курс будет реализован, и не просто сказать, а доказать сказанное действием, он занимает позицию беспристрастного арбитра, желающего примирить непримиримое».

А вот Немцов оценивал эту позицию Ельцина совсем иначе, другими красками и в другой оптике:

«Однажды, в разгар скандала вокруг “Связьинвеста”, президент Ельцин пригласил меня в Шуйскую Чупу (резиденцию в Новгородской области). В девять часов вечера сели пить чай и включили информационную программу “Время”. С первой же секунды в программе начали чихвостить Ельцина в хвост и в гриву, с таким издевательством и презрением рассказывали о президенте, что я вжался в кресло. Мне настолько было неловко и неудобно находиться рядом с ним в этот момент, что готов был просто провалиться сквозь землю. Я следил за Ельциным и ждал его реакции. Ожидал всего… Вот он досмотрит программу и прикажет разыскать Березовского и наказать его или вообще разгонит Первый канал… А он посмотрел минут десять и говорит: “Выключите телевизор!” Потом полчаса возмущался, каким подлым способом его критиковали. Я сидел и думал: почему он попросил выключить телевизор, а не выключил того же Березовского из бизнеса и политики, – он же советский партийный начальник, который не привык к сопротивлению. Но Ельцин не мог позволить себе показаться слабым и уязвимым.

Потом мы ужинали, и Наина Иосифовна возмущалась: “Боря, ты смотрел программу ‘Время’? Это же был настоящий кошмар”! Но президент жену не поддержал и будто вообще не обратил внимания на ее слова. Он помнил, что пришел к власти на волне гласности, защищая свободу слова как фундаментальную ценность. Он из принципа не мог позволить себе затыкать рот журналистам, даже если они откровенно лгали, выполняя указания своих хозяев. Он считал заказную ложь для страны меньшим злом, чем государственную цензуру».

Чубайс, даже лишенный поста министра финансов, оставался значительной силой: пользуясь своей властью в ВЧК, он объявил об изъятии за долги перед бюджетом имущества двух нефтяных комбинатов, принадлежавших олигархам и входивших в империи ОНЭКСИМа и Сибнефти. Через неделю ЧВС отменил это решение, показав, на чьей стороне он играет.

По словам Гайдара, «всему миру показывают, что происходит в российской власти; демонстрируется, что никаких налогов богатые и сильные платить не будут, а платить будут только слабые и глупые».

По словам Сергея Васильева, хорошо знавшего ситуацию в правительстве изнутри, Черномырдин стал настаивать на увольнении Чубайса. Перед Ельциным за Чубайса не поленились заступиться главы Украины и Казахстана Леонид Кучма и Нурсултан Назарбаев. Чубайсу стало известно о походе Виктора Степановича к Борису Николаевичу с просьбой об отставке главного реформатора (по информации Сергея Васильева). Это было неприятно.

И тем не менее Черномырдину со своими замами оставалось работать недолго, ровно до того момента, когда 21 марта 1998-го и Виктора Степановича, и Анатолия Борисовича отправили в отставку «хором». Что означало одно: карьера Черномырдина как возможного преемника Ельцина, увы, закончена.

В этот момент и родилась идея совершенно нового реформаторского правительства (в котором по-прежнему оставался Немцов). Правительства под руководством Сергея Кириенко.

Не очень заметный, совершенно никому не известный «технократ» (на самом деле, бывший комсомольский работник) из Нижнего Новгорода, товарищ Немцова, которого тот привез со своей малой родины, Кириенко казался реформаторам удобным, но независимым от олигархов, молодым, дерзким и в то же время корректным человеком.

По-разному отнеслись к этому члены разгромленного правительства. Альфред Кох до сих пор считает почему-то Кириенко «креатурой Березовского». Чубайс уверен, что это была их с Гайдаром идея, их проект. Продолжить реформы несмотря ни на что. Добиться стабилизации, несмотря на атаку «олигархов». Довести до конца начатое с прежним составом «молодых реформаторов». Добиться наполняемости бюджета, собираемости налогов, финансовой прозрачности с аукционами, добиться реформы в социальной и энергетической сфере… Выполнить свой экономический план до последнего пункта. Пусть и руками уже нового правительства. Такой была идея.

Политика для них снова оставалась за кадром. В стороне.

И снова это дало неожиданный результат.