Егор Гайдар

Всё они видели уже в этой жизни, директора. Бригадный подряд, хозрасчет, ускорение с перестройкой, и… приватизация. То видели, это видели и это видели.

И это было не про саботаж, а про реальное распределение власти».

В обмен на акции банки предоставляли правительству кредит. По истечении определенного срока либо правительство возвращало кредит, забрав обратно акции, либо акции становились собственностью банков. Понятно, что правительство едва ли нашло бы деньги, чтобы вернуть кредит. К тому же речь все-таки шла о частных собственниках – залоговые аукционы, при всех процедурных претензиях к ним, сильно разогрели рынок, начались и другие продажи, за деньги. Государство же получило только от залоговых аукционов около 1 миллиарда долларов. Бюджетное задание было выполнено, расходные обязательства профинансированы, у финансовой стабилизации появилась прочная база.

Эти конкурсы – естественно, со скандалами – проходили в ноябре – декабре 1995 года. В самое неудачное время – как раз под парламентские выборы. Коммунисты получили дополнительную возможность снова заработать очки на теме «грабительской приватизации».

Предвыборная кампания «Демвыбора» выглядела на этом горячем фоне очень слабой.

Гайдар никого не обличал, не «зажигал» электорат компроматом и черным пиаром. Пытался лишь призывать к разуму и к совести: «Убежден, национальные интересы России не в том, чтобы соревноваться с США по количеству ядерных боеголовок. Они в том, чтобы наконец начать соревноваться с развитыми рыночными демократиями по продолжительности жизни нашего населения… Убежден, наша задача не в том, чтобы, ощетинившись колючей проволокой, попытаться вновь отгородиться от Европы, а в том, чтобы решить историческую, многовековую задачу России – вернуться обратно в наш европейский дом, вернуться равноправным партнером, а не незваным гостем. Вот это реальные национальные интересы России».

«В этой кампании, – вспоминал Леонид Гозман, – мы мало отличались от “Яблока”. Но на нас еще и висела приватизация».

Гайдар и его партия проиграли эти выборы. И дело было, конечно, не только в приватизации. Несмотря на то, что он уже дважды уходил из правительства, несмотря на его жесткую и определенную позицию по Чечне, Гайдар по-прежнему воспринимался людьми как человек, непосредственно отвечающий за все, что происходило после 1991 года. А 1995-й был годом снижения рейтинга Ельцина на фоне войны в Чечне, на фоне экономических проблем. Микроскопические успехи в деле финансовой стабилизации люди пока не ощущали на себе. Гайдар же по-прежнему воспринимался избирателями как продолжение Ельцина, как часть той силы, что пришла к власти в 1991-м. А эта сила как раз тогда переживала огромный кризис доверия.

Давайте посмотрим на итоги этих выборов опять-таки из сегодняшнего дня.

Коммунисты победили за явным преимуществом – за КПРФ проголосовало 22 процента избирателей по партийным спискам (15 миллионов голосов, 99 мандатов) плюс одномандатные округа – еще 58 мест. Всего 157. Их представительство в Думе по сравнению с 1993 годом выросло на 115 мандатов! Никогда после этих выборов коммунисты не могли набрать столько голосов и мест в парламенте. Это был их абсолютный рекорд. И это был рекорд протестного, оппозиционного голосования.

Парламент при Ельцине избирался на абсолютно свободных конкурентных выборах – что доказывают приведенные нами цифры. Именно так была устроена выборная машина в стране.

Аграрная партия Лапшина – ближайшие союзники коммунистов – получила всего 20 мест в парламенте. Но вместе с аграриями коммунисты получили серьезное большинство. Десятки избранных коммунистов-губернаторов еще больше увеличивали их политический вес.

Партия Явлинского получила в парламенте (который теперь избирался на нормальный срок, на четыре года) 45 мест.

Ну и, наконец, так называемая «партия власти». Ставка была сделана на «партию губернаторов», или «партию чиновников», под руководством Виктора Черномырдина, – «Наш дом Россия». Они много выиграли в одномандатных округах. Частично к ним перешли и люди из партии Гайдара (например, тот же Владимир Рыжков). Конечно, огромной была поддержка лояльных Ельцину губернаторов на местах. И несмотря на это, в итоге НДР получил всего 10 процентов по партийным спискам и всего 55 мест в парламенте с учетом одномандатников.

За Гайдара теперь были только 9 депутатов, избранных по округам. Пятипроцентный барьер его партия не преодолела.

Все это было очень печально, прежде всего потому, что вместо большой демократической фракции в парламенте (которая могла бы возникнуть при соединении Гайдара и «Яблока») президент получил в Думе огромную «левую» коалицию (условно левую, а на самом деле – имперскую, просоветскую, националистическую, неосталинистскую), которая заново принялась ставить реформаторам палки в колеса.

Конечно, как явствует из воспоминаний Владимира Рыжкова, даже эта «левая», оппозиционная Дума все равно продолжала работать над реформаторским пакетом законов, но… все стало гораздо сложнее.