Егор Гайдар

«Единственный человек, кто понимал, о чем речь, был Е. Т. Гайдар. В 1998 году он вывез тогдашний федеральный политсовет ДВР в один из подмосковных пансионатов на брейнсторминг, в котором родилась идея коалиции “Правое дело” и план дальнейших действий. К сожалению, запал через несколько лет испарился. Обычное “головокружение от успехов”».

Миссия оказалась невыполнима.

Глава десятая. Миссия невыполнима

8 мая 2019 года мы пришли к Анатолию Борисовичу Чубайсу на последнее интервью для этой книги. Тема предстояла тяжелая – последние годы Гайдара, включая его уход из жизни. Речь зашла и о здоровье, и о кризисе, и о том, почему Егор Тимурович не очень хотел лечиться. Вот что сказал по последнему поводу Чубайс:

«Там причина базовая была совершенно душераздирающая – он жить не хотел. Вот есть такое явление – ему неинтересна была жизнь. А если есть эта исходная позиция, то все остальное бессмысленно. Надо лечиться. Лечиться, чтобы что?

Наверное, это было как-то связано с самореализацией в той или иной степени, но ему жизнь была неинтересна.

– Он вам говорил об этом?

– По сути дела, почти этим текстом он и говорил. И это была основа всей драмы. У него это не проявлялось ни в депрессии, как это бывает в таких случаях, ни в апатии, ни в снижении активности. Нельзя сказать, что он “ходил, раздавленный горем”. Нет, этого не было.

Он работал, был в нормальном состоянии. Вечером перед гибелью он был у меня на совещании, абсолютно работоспособный, нормальный, адекватный. Но внутри…

Когда есть эта исходная глубинная внутренняя установка, то все остальное из нее произрастает.

– Он был задействован в Государственной думе, разработке программ для правительства до 2004 года, а потом что? Что-то такое кончилось, и у него вдруг резко обострилось все это?

– Мне кажется, слово “резко” здесь не очень применимо. Это все-таки довольно плавные процессы.

Был проект остановить, предупредить Запад с противоракетной обороной (мы об этом будем подробно говорить в дальнейшем. – А. К., Б. М.), эта вовлеченность была очень внутренней, глубинной, личностной и очень для него важной. Но можно, наверное, сказать, что такого характера проектов ему не хватало. Судьбоносных для России. Курс страны был очевидно не тот, который его бы порадовал. Но если внутри этого курса у него была возможность делать что-то по-настоящему значимое, то думаю, что это повлияло бы на его состояние.

А все наши попытки его лечить, и так далее, были заранее обречены на провал».

Немного иначе видел последние годы Гайдара другой его близкий товарищ, Яков Уринсон:

«У Егора была надежда, что удастся продолжить то, что не удалось сделать в 1992-м. Мы же в 1992-м сделали одну десятую того, что надо было сделать. Все, что было сделано, было сделано Гайдаром буквально за три месяца. Пришел он в ноябре 1991-го, а в декабре 1992-го ушел. И все было сделано за несколько первых месяцев, когда были приняты все эти решения. Но была и масса недоделок…

Но на самом деле в голове у Егора сидела огромная программа тех действий, которые надо предпринимать. Он переживал, что реально этого сделать не смог. Буквально до последнего дня своей жизни он считал, что он виноват во всех тех несчастьях, которые происходят.

– А ключевые вещи – это какие, из несделанного?

– Это, прежде всего, политическая реформа, конечно. Ведь у нас же какая была идеология, которой в том числе и Егор придерживался? Что наше дело – экономика, а Борис Николаевич, его аппарат, Гена Бурбулис и т. д. – они занимаются политической реформой, взаимоотношениями с партиями и т. д. А потом он понял, что это была ключевая ошибка, что в 1992—1993-м абсолютно не занимались никакими политическими делами. Он много ошибок всегда находил, но это была одна из ключевых – что занимались только экономической реформой и не занимались реформой политической системы.

Я в то время, во время работы в правительстве, жил в “Успенском”. Он часто к нам заезжал. Мы на террасе с ним сидели, обсуждали всякие вещи. Мне это, конечно, сильно помогало. И я много раз сам к нему ездил. Он всегда был в курсе наших дел. На рыбалке сидишь с ним, поплавок уже ушел чуть ли не на дно, а он сидит и что-то думает.

Проблемы со здоровьем у него начались в 1995-м. Он по-разному лечился, в разных местах. И он очень хотел вылечиться.

У него разные проблемы были со здоровьем: то с давлением, то с желудком, то еще что-то. И потом, он же работал как вол, я не знаю. Они же с Чубайсом при мне много раз спорили, сколько надо в день работать – 14 часов или 16. Гайдар говорил – 16.