Егор Гайдар

«…Выросли бесконечные ряды старушек, каких-то бомжей. Один продает бутылку пива там, скажем, на Лубянской площади, рядом с ним стоит старушка, которая вязаную шапочку продает, и т. д. Для чего все это? Это жуть, это было невозможно, это были сплошные картонные коробки, обрывки газет, никто улицы не убирал, какие-то семечки валяются. Кто-то торгует пивом, кто-то торгует привезенной с Дальнего Востока копченой рыбой.

Все в одном месте, никаких прилавков. Просто ящик из-под пива, деревянные ящики, на них стоят эти самые несчастные люди».

Стихийный рынок возле «Детского мира» (архитектурного символа советской Москвы) на площади Дзержинского Недошивин наблюдал каждый день после работы, когда шел со Старой площади, из бывшего здания ЦК КПСС, куда после декабря 1991 года переселилось российское правительство. Так же как и другие интеллигентные москвичи, он наблюдал это зрелище с чувством горечи и даже страха. Несчастные старушки, пенсионерки, «какие-то бомжи» создавали очень неприятный колорит новой эпохе. Колорит бедности, нищеты. Все это было похоже на те картинки из истории гражданской войны, которые мы знали по советским фильмам.

И тогда заместитель мэра Москвы Юрий Лужков распорядился уличные рынки закрыть. Это распоряжение поступило непосредственно в московскую милицию. Одна подпись – и суровые милиционеры с удовольствием бы очистили улицы столицы. Но, на счастье, руководителем московской милиции в то время был демократ Аркадий Мурашев, еще недавно депутат горбачевского съезда, бывший член межрегиональной депутатской группы (которой руководили Сахаров, Ельцин, Гавриил Попов и Афанасьев), и он был довольно близок гайдаровскому кругу.

«Каждый день, – вспоминал позднее Мурашев, – я со своей работы поздно вечером отправлялся на Старую площадь и сидел вместе с гайдаровцами в качестве внештатного советника или просто сочувствующего. Каждый день эти бурные обсуждения заканчивались в час, в два ночи, а то и позже».

Именно на таком «обсуждении» всех вопросов современного бытия Мурашев и рассказал товарищам о «казусе со старушками» и о распоряжении Лужкова.

Ему было жалко старушек. Их – на фоне бешеных цен – хотели лишить последней надежды на дополнительный доход.

Именно в этот момент, по версии Мурашева, и было принято решение об указе о свободной торговле.

Президент Ельцин подписал указ 29 января 1992 года.

Справедливости ради надо сказать, что версий того, каким образом на свет появился этот указ, существует множество. И версия Мурашева – лишь одна из них. Так, например, и Гайдар, и Нечаев считали автором этой идеи ленинградца Петра Филиппова.

У победы, как говорится, всегда много отцов. А это была именно победа, как выяснилось чуть позже.

Указ снимал с торговли любые ограничения. Можно было торговать в любом месте всем, чем угодно.

Можно было ввозить в Россию любой товар и продавать его по любой цене, без всяких пошлин и налогов. «Так, учитывая тяжесть давившего на рынок денежного навеса и скудость товарных запасов, мы временно отменили ограничения на импорт, установив нулевой импортный тариф, что позволяло хоть как-то наполнить магазины», – пишет Нечаев.

В это трудно сейчас поверить, но именно через этот совершенно дикий механизм – через бабушек, которые стояли со своими картонными ящиками прямо на улице, через первых «челноков» – спрос и предложение удалось сбалансировать. Да, появились эти дикие вещевые рынки, которые торговали дешевыми промтоварами из Китая, Турции и т. д., расцвел так называемый «челночный» бизнес. Но дело было еще и в другом.

Ведь чем торговали эти бабушки-пенсионерки и прочий стихийный элемент? Они торговали запасами, которые сделали на случай голода в предыдущем, 1991 году.

Помните рассказ Евгения Петровича? За год его семья «подъела» все банки с консервированными овощами и фруктами, что приготовили заботливые тесть и теща летом и осенью 1991 года. Но порой та или иная теща банку-другую с огурцами выносила на улицу и продавала.

А иногда она выносила пакет гречки – которой запаслась вдоволь на случай войны и смуты. А то пропадет, куда ж ей столько! А иногда – пачку масла или банку тушенки, купленную месяц назад, когда цены еще были другими. И вдруг выяснилось, что и магазину по такой завышенной цене этой гречкой и этим маслом торговать невыгодно. И цены стали постепенно выравниваться.

Словом, пенсионерки, уличные торговцы, «челноки» спасли Россию от голода, а гайдаровское правительство – от отставки тогда, в апреле 1992 года. Голод все-таки не наступил.

Но, с другой стороны, положа руку на сердце, признаемся честно – ведь Явлинский был прав! Помните его рассуждение о молокозаводе, «который один монополист на целую область», а то и на три, а то и на девять?

Или рассказ Немцова, о том, как Борис Николаевич посещал гастроном на площади Горького в Нижнем Новгороде – практически живая иллюстрация к этому тезису Явлинского?