Егор Гайдар

…Ну да, мы помним: у кого-то были в цене печки-буржуйки, у кого-то «мешок картошки», который обязательно нужно было добыть на рынке, в деревне у родственников, у крестьян с борта грузовика – где угодно. У кого-то – армейская тушенка из стратегических запасов, которую по приказу властей «выкинули» в магазины (и покупатели с некоторым ужасом рассматривали маркировку двадцатилетней или десятилетней давности). Кто-то пытался добыть продовольственную гуманитарную помощь стран Запада – например, сухое молоко, яичный порошок, пятилитровые банки с фасолью в томате. Для того чтобы все это добыть, уже не нужно было идти в магазин. Только сразу в подсобку, на склад, к «знакомым» или, попросту говоря, подкупленным продавцам и распределителям этой помощи. Строго лимитированная продажа по талонам продолжалась (талоны распределялись по месту жительства через домоуправления) – люди делали запасы водки, дешевых конфет, круп, чего угодно. Многие помнят, каким счастьем было добыть в 89—90-м годах детское питание из гуманитарной помощи или в специальных отделах магазинов для семей с детьми. Тогда, кстати, многие задумались о том, что третьего ребенка в семье родить выгодно, всё же многодетным кое-что перепадало. Югославские упаковки с яблочным пюре или нежный мясной паштет в крошечных железных баночках были настоящим спасением.

Позднее оппоненты Гайдара яростно утверждали, что никакой «проблемы голода» в стране не существовало. Вот, например, что говорил Григорий Явлинский в своем интервью, записанном в 2018 году:

«Это – неправда. Никакого голода в России не было. Это не соответствует действительности. Дело в том, что после путча по просьбе Ельцина и Горбачева я стал зампредом союзного правительства – это была моя не первая, а уже вторая политическая должность. Но это уже на союзном уровне. Был создан Комитет по оперативному управлению народным хозяйством. И я был в нем заместителем председателя. Там были Вольский, Лужков и я. Вольский занимался военно-промышленным комплексом, Лужков занимался гуманитарной помощью, а на меня выпало все, я занимался всем: школами, дорогами, железными дорогами, снабжением городов, всем. Система же перестала работать полностью. Новой не было, а старая закончилась. А начинался учебный год, а детям надо было идти в школу, а были же больницы и детские сады. Просто безграничное количество всего. Вот, я думаю, что вы не найдете ни одного свидетельства того, что осенью 1991 года где-нибудь был голод, или какая-нибудь там катастрофа с лекарствами, или еще что-то. Ничего такого выдающегося не было. Жизнь просто шла, и всё. Все было. В магазинах, да, не было. Но голода никакого не было. Это неправда. Потому что сломалась система распределения, а само материальное наполнение – оно было. А если поехать на Черемушкинский рынок, в Москве, то там вообще было все».

О том, как работала эта система распределения и при Горбачеве, и до него, мы видели на примере «историй о талонах». Она работала именно так. Мы не раз будем возвращаться к аргументации противников Гайдара (это очень важно), пытаться – не погружаясь в сложные расчеты и экономические теории, на уровне здравого смысла – разобраться, кто в чем был прав и не прав. Отметим здесь главное: Явлинский и его коллеги по программе «500 дней» искренне считали, что никакой голод стране не угрожает, что можно «затянуть пояса» и дальше жить в этой системе распределения продовольствия; народ как-нибудь уж продержится, не умрет (войну же как-то пережили, а тут вроде не война), что можно постепенно, шаг за шагом проводить в жизнь разумную экономическую политику: сократить бюджетные расходы, объявить приватизацию, как не раз говорил Явлинский, прачечных, булочных и авторемонтных мастерских, автохозяйств, а уж потом – через год? два? три? – отпускать цены, чтобы на рынке появилась конкуренция, деньги населения были потрачены на приватизацию, а цены не взлетели в заоблачную высь.

Гайдар же считал иначе. И вот почему:

«Первая экономическая реакция на августовский путч, как я и ожидал, – уже на следующей неделе четырехкратное сокращение поставок зерна государству. Его просто перестали везти на элеваторы. Это естественно. Теперь-то зачем? Ради бумажек, которые по привычке именуют деньгами? Нет уж, лучше хлеб придержать, обменять при случае на что-нибудь полезное…

Бартер окончательно заменяет денежный оборот, и в особо тяжелом положении оказываются Москва и Санкт-Петербург – еще недавно демонстрационные витрины успехов административной экономики. Социально-экономическая структура этих крупнейших городов (военное производство, наука, культура, управление), малопригодная для бартера, традиционно высокая зависимость их населения от поставок по импорту делают проблему снабжения двух российских столиц неразрешимой. Никакими аргументами убедить регионы поставлять сюда продовольствие невозможно».