Эгоистка

Как мне стыдно, что все заметили то, что, как мне казалось, я хорошо скрывала. Как легко меня уговорили разрешить ему остаться, и как я была рада, что он этого захотел.

Знаете, просто стандартные размышления, которые стали частью моей личности после многих лет общения с бывшим, который, казалось, требовал этого.

Ничего необычного. Когда я закончила, я раздумывала над тем, чтобы надеть джинсы и красивый топ, но решила надеть старый серый свитер и удобные леггинсы.

На кого я пытаюсь произвести впечатление? Внизу был только Дани.

И после того, как я оставила Давида и его «Правила гардероба для правильной жены», я поклялась, что в следующий раз я оденусь для мужчины, когда меня положат в гроб, чтобы увидеть Иисуса.

А если я очень-очень захочу впечатлить кого-то, то это будет мой выбор, а не чей-то ещё.

Дело в том, что мой наряд был одновременно благословением и проклятием, когда я спустилась вниз и пошла на кухню.

Проклятием было то, что я была почти ослеплена мужчиной на моей кухне.

Когда я поднялась наверх, чтобы принять душ, я оставил Дани – молодого Даника, младшего брата Эшли, весёлого дядю и лучшего друга моего ребёнка, заметно младше меня – на кухне, чтобы накрыть на стол и приготовить китайскую еду, которую он принёс на ужин.

Когда я вернулась, я увидела… ну.

Мой наряд был благословением, потому что это всё ещё был Дани, стоящий на моей кухне, но это был Дани в том виде, в котором я не должна была его увидеть.

Не знаю, почему именно в тот момент меня осенило. Возможно, дело было в контексте: мы и раньше оставались наедине, но не… не так. Не для того, чтобы поужинать, пообщаться и… ну, вы понимаете.

Побыть в обществе друг друга или что-то в этом роде.

Или, может быть, дело было в тонких изменениях в его поведении: зрелость, которая, казалось, заставляла его стоять прямее и излучать спокойную уверенность вместо кричащей самоуверенности.

А может, дело было в том, что я никогда не видела его ни в чём, кроме концертных футболок и рваных джинсов, а теперь он стоял здесь в тёмных джинсах и расстёгнутой клетчатой рубашке поверх простой футболки, рукава которой были небрежно закатаны до локтей, пока он пытался открыть бутылку вина.

В любом случае я была благодарна, что одета как полная неряха, а не во что-то, что заставило бы меня почувствовать, что я на свидании, потому что это было бы ещё более проблематично, чем то, что он открывал бутылку вина.

Или, как я уже сказала, пытался открыть бутылку.

Он не сразу заметил меня, и это было хорошо, потому что дало мне возможность понаблюдать за ним, чтобы странное чувство прошло; чем больше он крутил штопор, тем лучше я видела Дани, которого должна была знать, пока не убедилась, что вообще не видела кого-то ещё.

– Помочь? – спросила я наконец.

Он поднял голову, его лицо покраснело. Штопор застрял, воткнувшись в пробку под углом. Я сжала губы, стараясь не рассмеяться, и он слегка сдвинулся, прочищая горло.

– Я подумал, что попробую, – сказал он, – но…

– В первый раз? – поддразнила я.

Он засмеялся.

– Да. Я никогда раньше не пил вино.

– Правда? Как так вышло?

Он покачал головой, и я улыбнулась, шагнув на кухню. Ничего не говоря, я потянулась за бутылкой. Он передал её мне.

Вынув штопор, я откинула маленький рычажок, снова вкрутила его в пробку и поставила рычажок на место. Когда я одним плавным движением вытащила пробку, он застонал.

– Это так просто?

– Конечно, Даник.

Он поставил два винных бокала, и я налила немного вина в один из них, затем подвинула его к нему через стойку. Он поднял бровь.

– И это всё?

Я цокнула.

– Вот как это делают профессионалы. Я наливаю тебе небольшое количество, ты крутишь его в бокале, нюхаешь, и всё такое, а потом делаешь небольшой глоток.

Я налила немного вина в другой бокал и показала ему все шаги, затем поднесла его к губам и сделала глоток.

– Потом ты говоришь: «М-м-м, прекрасно, это из итальянского региона Прованс? Вкус копчёного дуба и спелой черники. Это, наряду с гладкостью, говорит о том, что виноград, скорее всего, был выращен на кусте, обращённом на север, и собран в начале июля. Кажется, я чувствую намёк на танины».

Дани пристально посмотрел на меня, затем нахмурился и опустил взгляд на свой бокал.

– Чёрт. Я и не знал, что ты разбираешься в вине. Я купил его, потому что парень в магазине сказал, что оно хорошее, – он немного потряс бокал, затем сделал глоток.

Он попробовал. Он действительно старался. А я старалась не рассмеяться. Но ему удалось сохранить нейтральное выражение лица лишь на мгновение, прежде чем рот искривился, а нос сморщился.

– Хм, – сказал он, его голос был выше, чем обычно, и я укусила себя за щёку изо всех сил.

– Не фонтан? – мне удалось подавить смех.

Щёки Дани покраснели, но он смущённо улыбнулся и поставил стакан на место.

– Может быть, мне это понравится, – сказал он, – но… не сейчас.

– Может быть, ты хочешь что-нибудь другое? – спросила я. Он благодарно кивнул, и я снова начала смеяться, показывая на холодильник, прежде чем налить себе ещё вина. – Угощайся.