Его Высочество Пиц. Узы

Когда Ольга Васильевна объявила дочери об их с отцом вердикте, Лёля едва не запрыгала от восторга. Девушка никому не признавалась, но, когда Эрик нашептывал ей всякие милые глупости во время танца, щекоча ухо и шею усами, ее охватывало необычное волнение. В голове был сплошной туман. Хотелось кружиться и кружиться, и чтобы звуки вальса никогда не заканчивалась.

Ей трудно было поверить, что скоро она станет взрослой самостоятельной дамой и уедет из отчего дома. Неужели, наконец, она вырвется из-под пристального взгляда матери?

«Я буду лучшей женой! – решила Ольга – Буду отличной матерью и радушной хозяйкой! Мы будем устраивать самые шикарные, самые незабываемые приемы! Муж будет от меня без ума! И не будет на свете мужчины счастливее его!»

V

Преодолев все обиды и недоразумения, волнение и нерешительность, Сергей Александрович, наконец, собрался и сделал долгожданный шаг. В начале ноября состоялась его неофициальная помолвка с Елизаветой Гессен-Прирейнской. Великий Князь был вознагражден за все перенесенные мучения – он получил в невесты одну из самых замечательных принцесс в мире.

Павел, как и брат, знал Эллу с детства, они много раз виделись в Дармштадте, но, увидев ее свежую карточку, он не мог не отметить, насколько девушка похорошела. Пиц был счастлив за брата. Он понимал, что все последние перепады настроения и расшатанные нервы Сергея были результатом его одиночества. Семья нужна была ему, как воздух, иначе б он, вероятно, совсем пропал.

Старший брат просил хранить помолвку в строгом секрете, переживая, что его ненавистники могут попытаться все испортить, или, что более вероятно, станут изводить его насмешками до самого дня венчания. Несмотря на всю конспирацию, радостная новость просочилась в газеты, и на обратном пути в Россию Сергей прочел о своей скорой свадьбе в немецкой прессе. В Санкт-Петербурге все тоже уже были в курсе. Братья деликатно обходили тему стороной, чтобы не смущать новоиспеченного жениха до поры до времени. Но двор не был бы двором без пересудов – один из сыновей той самой Ольги Федоровны, Николай Михайлович, принялся утверждать в кулуарах, что неудачник-Сергей вернулся домой с отказом.

За несколько месяцев на несчастного необъявленного жениха были вылиты ушаты грязи. Лишь ожидание предстоящего события и встречи с невестой помогали молодому человеку переживать атаку из оскорблений и насмешек. Павел, как мог, поддерживал Сергея из Афин. Хотя, положа руку на сердце, в приятной греческой глуши питерская возня была далекой и неважной. В своих письмах Павел пытался успокоить брата, но под высоким васильковым небом Эллады реакция Сергея на глупую болтовню казалась несколько чрезмерной.

В феврале Великий Князь вновь поехал в Дармштадт, теперь для официальной помолвки. Отныне прятаться не было смысла. Началась подготовка к свадьбе.

Элла приехала в Россию в конце мая, на Троицу. Жених, зная о ее любви к цветам, устроил так, что на протяжении всего пути ее вагон был украшен свежими лилиями, которые ежедневно меняли. Когда Элла появилась на перроне, встречающие мужчины на секунду онемели. Ее хрупкая, фарфоровая нежность никого не оставила равнодушным.

– Меня словно солнцем ослепило! – поделился с Павлом недавно женившийся Константин Константинович. – Давно я не видел подобной красоты! Идет так застенчиво, скромно, как сон… как мечта!

– Да… чудо, как хороша! – согласился Пиц.

Невеста Сергея оказалась еще более очаровательной, чем на фотографиях. Павел, как и все молодые люди, был восхищен. Но глядя на прелестную Эллу, Пиц не мог не задаваться тревожными вопросами. Не потребует ли молодая супруга, чтобы Сергей принадлежал ей безраздельно? Сможет ли она делить мужа с его близкими или отдалит его от родственников и старых друзей? Ради такой женщины можно и отречься от прошлого, думал Пиц… Теперь, когда Сергей со всем рвением отдавался службе в Преображенском полку, а Павел много времени проводил за границей, виделись они нечасто. Пути их постепенно расходились естественным образом и, если б разошлись окончательно, было бы уже не так больно. И все ж страшно не хотелось терять родного человека, которому ты в любой момент мог упасть на грудь, который поймет и примет тебя, даже когда весь мир отвернулся… В конце концов, Павел решил не терзать себя болезненными размышлениями, а положиться на волю Господа. Если Богу будет угодно, он не потеряет брата.