Единственный последователь

Ночь за ночью взмывал в небо над лесом – он уже настолько хорошо освоился с поясом, что ощущал его как продолжение себя – и напряженно смотрел в сторону Оморона, прислушивался и приглядывался. Но все оставалось прежним – огромный мегаполис мирно светился на горизонте, никакие армии не двигались от него к Барьеру, чтобы напасть на мир Питера, а небо не покрывалось тысячами бледных полос от летящих флаеров.

Угроза пришла, но Питер ждал совершенно иного и не узнал ее… пока не стало слишком поздно.

25

– Марлина, третий раз! Ты выбываешь!

– Второй! Второй, а не третий!

– Умей проигрывать!

– Ай-ай, ложь не к лицу эр-лану!

Смех легким шелестом обежал собравшихся в одном из холлов башни клана Лэ. Полуликий окинул их быстрым взглядом поверх гало-экрана. Синие одежды напоминали шелестящее море, в котором плавали десятки голов – золотистые, как у него, белоснежные, пепельно-стальные, каштановые, все с одинаковыми прическами эр-ланов, перед каждым развернут гало-экран – и все веселятся от души.

В отличие от него.

Он уже жалел, что принял приглашение на вечеринку – совершенно не ожидал того, что здесь происходило. Полуликий привык, что «вечеринками» Инза называла совместное распитие спиртного и танцы до упаду. Но, разумеется, эр-ланы никогда не опустились бы до столь низких развлечений, услаждающих лишь плоть, но не ум.

Потому что как раз услаждение ума и было для них величайшим из удовольствий.

«Вечеринка» означала, что члены клана собирались вместе и решали математические задачи на скорость. Тот, кто выдавал решение последним трижды, выбывал из игры. Темп впечатлял, и Полуликий, стараясь не отстать, сейчас же взмок. От напряжения и страха проиграть контроль над телом ослабел, и он уже поймал парочку недовольных взглядов. Но что делать, если ему до сих пор приходилось прикладывать сознательные усилия, чтобы контролировать свой аромат, и это мешало вычислениям? Тут уж либо выигрываешь, либо приятно пахнешь…

Собравшиеся расположились по всему холлу в темно-синих морфо-креслах, в стенах цвета морской волны то появлялись, то пропадали белые узоры. Это мелькание отвлекало Полуликого, но зато он почти сразу заметил высокую фигуру Лэнгилла, появившегося из правого коридора.

– Глава клана! – выкрикнул кто-то, и все моментально вскочили со своих мест, отвешивая почтительные поклоны. Полуликий, радуясь неожиданной передышке, последовал общему примеру.

– Не прерывайтесь, – махнул рукой Лэнгилл, – мне нужен только Мелл Фэлри, он как будто с вами?

Полуликий поспешно свернул гало-экран и подошел к отцу, ощущая спиной насмешливые и не слишком доброжелательные взгляды. Но сейчас ему было не до них. Сердце налилось холодом – он знал, зачем понадобился отцу. И, когда они удалились по коридору на достаточное расстояние, получил подтверждение своей догадки.

– Полагаю, ты уже закончил работу на сегодня, раз решил поразвлечься? – добродушно осведомился Лэнгилл.

– Да, осталось совсем немного, но это важная часть, и я хотел передохнуть прежде, чем к ней приступать.

Голос Полуликого не дрогнул, аромат тела не изменился. За последние несколько дней он разыграл сотни вариантов разговора с отцом и теперь соврал, не моргнув глазом. Спонтанная ложь ему действительно плохо удавалась – в отличие от тщательно спланированной.

– Достойное решение! – покивал Лэнгилл.

Полуликий тянул время уже две недели, однако отец как будто ничего не заподозрил. Он не подгонял его и сегодня, фактически, впервые спросил о ходе работ.

– Была и еще одна причина для задержки, – поспешно добавил Полуликий, нарушая неписанное правило хороших лжецов – пока тебя не спросят, молчи, – носитель генератора поля должен быть экранирован, с этим пришлось повозиться. Но теперь проблема практически решена.

Он вдруг заметил, что они подошли к двери в его собственные апартаменты. Что если отец захочет взглянуть на «практически готовое» устройство, к разработке которого Полуликий даже не приступал?

Они остановились перед дверью, и Лэнгилл с улыбкой коснулся плеча сына.

– Что ж, отличный результат, Мелл. От идеи поручить тебе это задание Камиллерия была, мягко говоря, не в восторге, но ты прекрасно справился!

Что-то тревожно шевельнулось внутри у Полуликого, и он не нашелся с ответом. Лэнгилл слегка взмахнул рукой, отбрасывая блестящую светлую прядь за плечо с небрежной грацией.

– Не придавай значения ее словам, она склонна все слегка драматизировать…

«Мы все еще говорим о Камиллерии?»

По мнению Полуликого мать была последним человеком, который что-либо мог «драматизировать». Казалось, она и вовсе лишена человеческих чувств, да еще таких сложных.

– К тому же она ужасно дотошная, – отец шагнул ближе к Полуликому и произнес, чуть понизив голос, – видишь ли, она разузнала, что в день Дебатов ты дрался на площади перед Дворцом с неким сегом… который мешал другому сегу сбежать. А сбежать ему хотелось, видимо, очень, раз он рискнул подняться на твоих «крыльях» в транспортное пространство Оморона в самый разгар грозы.