Эдера 2

— Это... это вы? — наконец спросил он, будто бы не верил в то, что перед ним — действительно Отторино.

— Как видишь...

После этих слов в келье зависла долгая, томительная пауза.

Первым прервал молчание граф.

— Ну, как ты живешь, — спросил он,— всем ли доволен?

Стефано только передернул плечами.

— Ну, синьор дель Веспиньяни, — несмотря на то, что граф был мужем его покойной сестры, у Стефано никогда не поворачивался язык называть его «ты» и как-нибудь иначе, чем «синьор», — ну, синьор, кто же в наше время может быть доволен жизнью?

— И у тебя какие-то проблемы? — спросил граф, стремясь придать своему голосу напускную веселость.

— У меня в жизни одна только проблема,— покачал головой сторож, — и вы, синьор, прекрасно знаете ее... — он немного помолчал, но потом, спохватившись, спросил: — синьор, может быть, вы хотите перекусить с дороги? Выпить немного вина?

Отторино отрицательно покачал головой.

— Нет, Стефано...

Сторож, однако, выставил на стол свои немудреные запасы: консервы, скумбрию, маслины, колбасу, паштет и бурдюк с вином.

— Прошу вас...

Отторино достаточно хорошо знал не только семью Манджаротти, но и вообще нравы сицилийцев; отказаться от угощения значило бы обидеть этого человека, чего, надо признаться, граф никак не хотел; он и без того чувствовал себя обязанным им.

Перекусив и запив ужин стаканом легкого вина — точно такого же, каким недавно Стефано угощал Андреа Давила, он коротко поблагодарил хозяина.

— Спасибо...

— Не за что.

С минутку помолчав, граф устремил на Стефано долгий, немигающий взгляд.

— Так какие же у тебя проблемы? — спросил он и тут же спохватился — ведь Манджаротти только что дал понять ему, что этот разговор некстати, и что он очень неприятен ему, Стефано.

— Вы знаете, какие,— ответил сторож и низко опустил голову.— А у вас?

— Что — у меня?

— Ведь у вас тоже какие-то затруднения?

Граф вздохнул.

— И не говори... А как ты догадался?

— Иначе бы вы не приехали сюда, на Сицилию...

— Тоже правильно,— кивнул в ответ дель Веспиньяни, — иначе бы я остался в Ливорно...

— И они связаны... — начал было Манджаротти, но, встретившись со взглядом собеседника, тут же замолчал; если Стефано чего-то и боялся, так это этого долгого, пронзительного, все понимающего взгляда.

— Если тебя действительно интересуют мои проблемы, Стефано,— произнес граф, — могу рассказать... Если это тебе, конечно же, интересно...

— Хотите восстановить... — Манджаротти хотел было сказать: «старую жизнь», но в последний момент решил изменить формулировку: — старое имение? А заодно — и это аббатство?

— А почему бы и нет?

Сторож вздохнул.

— Восстановленное все равно никогда не будет точно таким же, как старое.

В ответ дель Весгтиньяни кротко улыбнулся и как бы невзначай заметил:

— А ты, однако, становишься философом...

— Что ж, — в тон гостю заметил Стефано, — старею... Склонность к такой философии всегда приходит с возрастом...

— И не говори.

После этих слов он еще налил себе вина и, выпив стакан, спросил:

— Послушай... Тебе ни о чем не говорит имя Андреа Давила?

Стефано насторожился — ведь он ничего не знал о том, что же произошло с его недавним гостем, этим молодым и симпатичным синьором-архитектором, к которому он, Стефано, с самого начала начал испытывать какую-то невольную, горячую симпатию, невольное уважение.

Отрицательно покачав головой, Стефано произнес:

— Нет.

Однако дель Веспиньяни не отставал:

— Послушай, ведь этот человек недавно, дня четыре назад был тут... Он, насколько я знаю, занимался проектированием... Я ведь хочу восстановить усадьбу.

Скрывать от графа факт знакомства с Андреа не было никакого смысла: естественно, что трудно заниматься снятием плана почтй неделю подряд, и за это время не познакомиться со сторожем.

И потому, сделав вид, что раздумывает, Стефано ответствовал:

— Да, вспомнил... Недавно сюда приезжал один молодой синьор, из Ливорно. Сказал, что от вас. Он действительно много работал... Что-то измерял, что-то чертил, что-то делал — я и сам не знаю, что именно.

— И ты хорошо запомнил его?

— Ну конечно... ведь люди не так часто появляются тут, у меня,— ответил Стефано, который почему-то подумал, что Андреа не сдержал своего слова, и что теперь граф обязательно начнет выпытывать, что же он, Манджаротти, рассказал этому архитектору про Сильвию.

Однако граф совершенно неожиданно перевел беседу в другую плоскость:

— Послушай... Если ты хорошо запомнил этого молодого человека, то ты наверняка бы мог подтвердить, что все это время он провел тут? Смог бы его опознать? Кстати, а где он остановился? — спросил граф.

— В Алессандрии.

— У кого?

— Старая синьора Тереза Доминго сдала ему свою квартиру на время, что он занимался тут работой.

— Стало быть, и она должна была его запомнить? — спросил Отторино.

— Наверняка... Послушайте, — Стефано поднял на гостя недоумевающие глаза, — а я не понимаю, что же произошло? И к чему эти вопросы — «смог ли я опознать его», «смог бы подтвердить?»

Делать было нечего — и дель Веспиньяни коротко рассказал Стефано о ситуации, в которую попал Андреа.