Эдера 2

— Я не шучу — я серьезно,— произнес Андреа, очень раздосадованный тем, что упоминание о покойном графе грозило испортить его умиротворенное настроение.

— И это до сих пор не дает тебе спокойно жить, Андреа?

Он опустил голову.

— Нет, что ты... Просто я очень часто думаю об этом...

— О чем?

— О том, что с нами произошло...

— Но ведь все закончилось благополучно... Так что не думай, ни о чем не волнуйся.

Вяло улыбнувшись, Андреа произнес в ответ:

— Я старался, старался не думать... Да только оно все само лезет в голову...

Неожиданно Эдера сказала:

— Знаешь что... Только дай мне слово, что ты не будешь меня ревновать, не будешь сердиться на меня... Хорошо, Андреа?

Он кивнул.

— Хорошо.

— А ведь если разобраться — дель Веспиньяни по-своему был очень даже неплохим человеком.

Нахмурившись, Андреа перевел взгляд с Эдеры в сторону окна.

— Ну, так я и знала,— произнесла она,— ты ведь говорил мне, что не будешь ревновать...

— Это не ревность.

— А что же тогда?

— Я и сам не знаю...

— Постой, дай договорю: да, по-своему, он был очень хорошим человеком... И мог бы и дальше быть таким, если бы его, как совершенно правильно заметил Манетти, не ослепила бы страсть.

— Страсть к тебе?

Вздохнув, Эдера произнесла:

— Получается, что да... Человек, снедаемый страстью, способен на все... Наверное — и на самые страшные преступления... Впрочем, — добавила она каким-то потускневшим голосом, — впрочем, мы в этом с тобой и сами убедились...

— Значит — ты во всем виновата?

— Виновата в том, что родилась на свет, виновата в том, что однажды попалась ему на глаза... Если бы ты не принял того приглашения на его сорокалетие...

— А я ведь не хотел — ты настояла,— не преминул заметить Андреа.

Эдера вздохнула.

— Да, я... — она немного помолчала, после чего продолжила: — Если бы я не оказалась похожей на его покойную жену... Я видела фотографию.

— А если бы я не оказался похожим на того мафиози, Альберто Барцини — век не забуду этого имени, под которым меня едва не осудили,— в тон жене добавил Андреа,— ты тоже видела ту фотографию.

— Если бы он не сделал всего этого...

— Да, тогда уж точно,— ядовито съязвил Андреа,— тогда бы действительно он был бы очень неплохим человеком...

— Если бы, если бы...— она вздохнула. — Вся человеческая жизнь, если разобраться, складывается из этих «если бы»...

— Если бы я тогда не вошел в тот магазин синьоры Бенти и не искал бы фуляр для своей матери... Мы не были бы вместе.

Спустя некоторое время Эдера вновь вернулась к первоначальной теме:

— А знаешь — теперь, когда я вспоминаю его, мне становится его очень жаль...

— Уж не хочешь ли ты сказать,— Андреа подался корпусом вперед,— не хочешь ли ты сказать, что теперь тебе его не хватает?

— О, ты неисправим,— мягко улыбнулась Эдера.— Нет, совсем не то. Просто он был очень, очень одиноким, этот Отторино дель Веспиньяни, к тому же — терзался муками совести...

— Если бы он не изводил несчастную Сильвию, то не было бы ни терзаний, ни мук совести,— жестоко произнес Андреа.

— Не надо так... Мне действительно его жалко — очень жалко... Не надо иронизировать, Андреа... Но он решил построить свое счастье, решил очистить свою совесть за счет несчастья других...

— За что и поплатился.

Эдсра отрицательно покачала головой.

— Нет.

— ...? 

— Он понял, что ошибся, и что такая ошибка может быть искуплена только ценой жизни...

Андреа, который все еще не мог простить покойному дель Веспиньяни его коварства, недовольно передернул плечами и произнес:

— Он ведь сам сказал тогда — «я проиграл»... Ты ведь слушала?

— Да.

— Он проиграл потому, что понял: теперь ты никогда не станешь его.

— Вовсе нет.

— Так почему же?

— Потому, что, наверное, понял: нельзя стать по-настоящему счастливым, делая несчастливыми других... Что за каждый свой грех, в том числе — и за грех гордыни — рано или поздно придется расплачиваться... Когда-то мне говорила об этом Марта, и теперь, когда я стала свидетельницей печальной участи Отторино, я убедилась в правильности этих мудрых слов еще раз...

После этих слов Андреа улыбнулся и произнес — на этот раз примирительно:

— Но мы-то с тобой будем счастливы?

Эдера улыбнулась в ответ.

— А разве мы несчастливы, Андреа? А разве может быть иначе, когда мы вместе?!

А снег все падал и падал мягкими хлопьями, покрывая черепичные крыши, землю, деревья, автомобили сплошной белой пеленой.

Вскоре Эдера, убаюканная снегопадом, сладко заснула, а Андреа, глядя на нее и слыша, как в соседней комнате посапывает маленький Валерио, думал: «Да, мы действительно счастливы, и мы будем счастливы всегда... Ночь, я, моя любимая Эдера, мы вместе, теперь мы всегда будем вместе... В соседней комнате спит мой сын... Разве это не настоящее счастье?..»

Андреа, осторожно, чтобы не разбудить спящую, прикрыв оголившееся плечо Эдеры сбившимся одеялом, вскоре и сам заснул.

То ли во сне, то ли где-то рядом с ним продолжали звучать волшебные, чарующие слова: «А разве мы несчастливы, Андреа? Разве может быть иначе, когда мы вместе?..»