Двуликий Янус

Это была конфета. Настоящая конфета в потертой разноцветной обертке! Она немного помялась, и в тех местах, где фантик разорвался, к ней приклеился песок. Но она была такой аппетитной, что я не удержался.

 

Я сунул конфетку в карман своей курточки и, повернувшись к охраннику, попросился в туалет. Тот состроил брезгливое лицо и, схватив меня за руку, потащил в сторону уборной.

 

– Быстро давай! – крикнул он мне, закрывая дверь.

 

Я оказался в маленьком помещении, пропахшем старым дерьмом, стены которого были густо покрашены темно-зеленой краской. Посредине зияла большая дыра, края которой были покрыты засохшими экскрементами. Почти такая же уборная была и около нашего барака, только стены там не были покрашены, и двери тоже не было, поэтому такого страшного душного запаха, как тут, у нас не было.

 

Я с благоговением достал из кармана конфету и трясущимися руками развернул ее. Мои пальцы коснулись небольшого карамельного батончика. Но он вдруг скользнул вниз и упал на грязный пол уборной. Я, ни секунды не сомневаясь, нагнулся вниз, схватил конфету вместе с куском серой бумаги, несколько раз дунул на нее, снял прилипшую бумагу и сунул карамельку в рот.

 

Это было давно забытое блаженство. Совсем другая, далекая и счастливая жизнь. Такими конфетами меня угощала Марыся, приходя ко мне за ширму, когда я болел. Это был вкус воспоминаний… Вкус счастья… Вкус праздника…

 

– Выходить! – громко гаркнул за дверью охранник и стукнул чем-то тяжелым по двери.

 

Я начал быстро грызть конфету, стараясь как можно быстрее ее съесть, но при этом не пропустить ни грамма удовольствия.

 

– Иду! – крикнул я охраннику и вышел из уборной.

 

 

Вечером, после ужина, я уселся на кровать рядом с Янушем и тяжело вдохнул.

 

– Что-то случилось? – спросил он меня.

 

– Я сегодня стащил из кармана конфету и съел ее в туалете, – снова вздохнул я и опустил голову.

 

– Ты был голоден, Анхель! Это не преступление! – улыбнулся Януш и погладил меня по голове.

 

– Нет! Я совершил подлость! – замотал я головой. – Я не поделился с тобой. Ты бы так никогда не поступил!

 

Это было правдой. До самого вечера я мучился именно из-за того, что не поделился найденной конфетой с Янушем. Я лазил в карманы курток, брюк и рубашек, которые мне попадались, в надежде найти конфету и для него, но больше такое счастье мне не улыбнулось. Мне попадались только камушки, кусочки карандашей и подсолнечная шелуха.

 

– Не переживай, – улыбнулся Януш, надевая полосатую курточку. – Я не люблю сладкое. Нам разрешено недолго побыть на улице. Пойдем, подышим воздухом перед сном?

 

Мы вышли и, зайдя на задний двор за бараком, уселись на большое промерзшее бревно. Было тихо, и падал мелкий снег. Где-то на самом краю нашего лагеря лаяла собака. Над нами качался фонарь, освещая все вокруг тусклым желтым светом.

 

Януш достал из кармана мятую пачку сигарет и задумчиво посмотрел на нее.

 

– Почему не куришь? – спросил я у него.

 

– Спичек нет, – ответил Януш, пряча пачку обратно в карман. – Эх… я бы сейчас полжизни отдал за одну затяжку.

 

Я на секунду отвернулся от него и вдруг увидел недалеко от бревна маленький серый комок. Сначала я решил, что это крыса, их было тут очень много. Но комок был правильной круглой формы, а крысы были длинные, с противными лысыми хвостами.

 

– Кто там, Януш? – спросил я, показывая находку.

 

Януш спрыгнул с бревна и, присев на корточки, тронул пальцами пушистый комочек.

 

– Это воробей, – сказал он и, хитро посмотрев на меня, спросил: – Хочешь чудо?

 

– Конечно хочу! – обрадовался я.

 

Януш взял в руки тельце воробья и, положив его себе за пазуху, запахнул ворот куртки.

 

– Ну что там? – я в нетерпении заерзал на бревне.

 

– Подожди! – сказал Януш, прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Как же я соскучился по чудесам, ты даже не представляешь как… А сейчас… Алле-оп! – сказал он и, пошарив рукой под курткой, достал взъерошенного и недовольного воробья. Тот потянулся, расправив серые крылышки, потряс маленькой головкой и, легко взлетев вверх, уселся на столб фонаря.

 

– Ты его оживил… – выдохнул я восторженно и тут же, нахмурив брови, спросил с обидой в голосе: – почему ты не сделал так с Карлушей?!

 

– Я не могу оживить совсем мертвое, – вздохнул Януш. – Если бы я мог, то не только Карлуша был бы с нами. И пусть это чудо забрало бы мою жизнь, главное, все были бы живы.

 

Я спрыгнул с бревна и, взяв Януша за руку, повел его обратно в барак.

 

========== Глава 44 ==========

 

Дни тянулись серые и тоскливые. Они были похожи друг на друга, как старики-близнецы с длинными седыми бородами, морщинистыми лицами и в одинаковой одежде. Изредка хозяин цирка звал Януша на репетиции, а я все так же ждал его прихода. Он возвращался уставшим, вымотанным и каким-то помятым. Его крылышки вечно волочились за ним по полу, собирая пыль. Перья на них частично выпали, образовывая небольшие проплешинки. Януш ложился на кровать рядом со мной и начинал совать мне в рот либо куски шоколада, либо помятые конфеты.

 

– Ешь! – шептал он, обдавая меня запахом перегара. – Только тихо, чтобы никто не услышал.