Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Локи уронил голову мне на грудь и тут же сдавленно простонал, встрепенувшись. Мне показалось, он заснул в моих руках. Не сумев сдержать тихого смеха, я наклонилась и поцеловала его за ухом, провела ладонью по потемневшим от воды густым волосам и намылила их. Ладони скользили по сильному притягательному телу мужа, большей частью скрытому под гладью воды, и, несмотря на обстоятельства, в этом незамысловатом действе было столько соблазна, столько скрытого напряжения, что меня бросило в жар. Хотя я понимала, что мои мысли должны течь в совершенно другом направлении, я ничего не могла поделать с собой. Руки дрожали. Дыхание пропадало. Губы трепетали. Рассердившись на саму себя и неподвластную разуму плоть, я встряхнула волосами, подняв ворох брызг, но руки, тем не менее, лишь чувственнее гладили привлекательного аса, который… Никак не реагировал на искушающие прикосновения.

В мыслях я усмехнулась: чего, впрочем, я могла ожидать? Даже несмотря на его ненасытный сексуальный темперамент, Локи был ранен и истощён. Его скверное состояние и ещё более скверное настроение обольщению не способствовали, что являлось вполне здоровой реакцией на происходящее. Нездоровым, скорее, было моё отношение к действительности: несмотря на изуродованное лицо мужа, я не только ничуть его не боялась и не смущалась, но и испытывала к нему невыносимое влечение. Не знаю, были ли тому виной изменения, которые его ребёнок вызывал во мне, или сильное волнение, что мне довелось пережить, но я ничего не могла поделать с собой. Может, это было и к лучшему: несмотря на то, что я не могла получить желаемое, мои полные чувства и страсти прикосновения определённо возвращали повелителя к жизни.

Некоторое время спустя, когда мы покинули зал купален и поднимались в покои, я обратила внимание, что Локи начал обретать своё привычное хладнокровие. Гордый бог огня расправил плечи, поднял голову, зачесал назад огненно-рыжие непослушные волосы, и к его красноречивому взору наконец вернулось осознанное выражение. Глядя на него, я с радостью и облегчением понимала, что самая страшная минута миновала, разрушительная слабость, на миг сломившая лукавого аса, отступила. Значит, мои усилия были не напрасны. Значит, не зря всё же я являлась госпожой золотого чертога. От сердца у меня наконец отлегло, и я сумела вздохнуть полной грудью впервые за этот злополучный вечер.

Я направлялась в покои повелителя, но двуликий бог остановил меня, удержав за запястье, плавным кивком головы указал на двери, ведущие в мою опочивальню. Я удивилась, но не стала спорить. В первое мгновение я испугалась, что Локи решил проводить меня и уйти, чтобы остаться в одиночестве, и от этой тревожной мысли, моё едва затихшее сердце защемило, но, к счастью, непредсказуемый супруг обнял меня за талию и вошёл в покои вместе со мной. Я запоздало догадалась, что хитроумный мужчина, должно быть, пожелал скрыться от назойливой прислуги ярусом ниже — слишком уж заговорщицким был его вид, когда господин прикрыл за собой деревянные двери, опередив зазевавшуюся стражу. Думаю, молодые воины остались под впечатлением нового образа и без того сурового хозяина.

Покои оказались убраны, опрятны и пусты. Час уже был поздний, и верные служанки разошлись по постелям, предоставив меня воле супруга и надёжному взору бдительных стражников. Свечи колыхались, наполняя небольшое пространство уютом, очаг едва тлел. Было на удивление тепло, так что Локи позволил пламени в камине затихнуть совсем и, сделав несколько шагов в сторону, решительно распахнул двери на веранду. Свежий ночной воздух ворвался в опочивальню, и дышать стало легче. Постояв у входа на террасу и размышляя о чём-то своём, бог обмана, наконец, вернулся к постели и тяжело опустился на неё. Усталые тёмные глаза слипались. Я к тому времени успела сменить расшитый дневной наряд на просторное и простое ночное платье, расплести косы, державшие распущенные волосы за ушами.

Неторопливо и грациозно приблизившись к утомлённому супругу, я с невыразимой нежностью коснулась его плеч, второй раз за вечер стянула с них рубашку из тонкой ткани, освободила от пояса, обуви, нижних одежд и завалила аса в манящую мягкость своего ложа. Свечи плавились и догорали. Я лежала на боку, с бережным трепетом прижимая к груди голову любимого мужа, очень скоро провалившегося в сон. Я была этому рада, потому что если что-то и могло исцелить его, вернуть гордому богу огня силы, так это крепкий здоровый сон. Некоторое время я бодрствовала, охраняя его покой, затем начали тяжелеть и мои собственные веки. День выдался таким трудным, волнительным, страшным. Какое счастье, что он, наконец, закончился. После всего пережитого засыпать рядом с Локи в одной постели было пределом моих незамысловатых мечтаний.