Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

— Уберите здесь всё, Рагна, — на миг задержавшись у дверей и обернувшись к поражённо замершей служанке, велела я. Даже не подняв головы, Локи дожидался меня. — Освободившийся зал — это к лучшему. Наведите порядок, о его наполнении я распоряжусь позже, — Рагна кивнула и без промедления приступила к работе: созвала слуг, раздала указания, отвлекла от нас нежеланное внимание. Повелитель покидал зал, всё так же понурив голову и скрыв лицо волосами, я перехватила мужа под локоть и вела по замысловатым переходам золотого чертога. Бог лукавства был так отрешён от мира в тот вечер, что, казалось, не узнавал собственного дворца. Я вздохнула. Моя боль никуда не ушла. Нет, по-прежнему было невыносимо смотреть на страдания того, кого я любила больше жизни, больше свободы, больше самой себя. Однако быть сильной и решительной оставалось моим единственным выбором. Слуги золотых палат не должны были видеть своего хозяина в таком состоянии, узнать о его позоре, заподозрить даже малейшую слабость. И в тот миг я как преданная госпожа должна была ему помочь.

К счастью, добрая половина прислуги собралась на звуки погрома, чтобы поглядеть на происходящее, и в другой части чертога было много тише и спокойнее. Я приоткрыла высокую тяжёлую дверь и вошла в зал купален. Среди таинственных переливов горного хрусталя господствовало умиротворение. Ни звука, только негромкое журчание воды да девушка-служанка, зажигавшая множество свечей — одну за другой. Я отозвала её коротким сердитым кивком головы. Мы остались наедине в красивом просторном зале, где в тот вечер не было места кому-то ещё кроме нас двоих. Раздражающие шум и суета оставались за закрытыми дверьми и забывались. Локи приподнял подбородок и удивлённо взглянул на меня. Хоть какое-то осознанное чувство наконец-то коснулось его волевого лица, и мне стало легче. Всё это лишь короткое поражение, болезненное, но проходящее. Я рядом, и сила моей любви может смыть самую злую насмешку, укрыть от самого подлого посягательства.

Ободряюще улыбнувшись, я вновь увлекла потерянного супруга за собой, выбрала одну из своих любимых купален, окружённую густой зеленью и множеством свечей в массивных драгоценных подсвечниках. Мои пальцы снова коснулись любимого лица, с нежностью прошлись по скулам и вискам, проскользнули в огненно-рыжие курчавые пряди. Потянувшись к мужу, я коснулась кончиком носа его щеки, вдохнула его запах — такой родной и незаменимый, а после бережно спустила рубашку с его плеч.

Лёгкая ткань одежд ниспадала на холодный камень, а мы обнажёнными входили в тёплую воду, чудодейственно снимавшую если не хворь, то изнеможение. Я сидела за спиной Локи и гладила его широкие плечи, намыливая тело, разминала затёкшую после неудобного сна шею и усталую спину. Повелителю под стать я не произносила ни единого слова, да речи и не были нужны, чтобы выразить мою любовь и глубокую привязанность. Много важнее были прикосновения заботливых рук, и шелест неровного, чуть возбуждённого дыхания, и робкие несмелые поцелуи горящих губ. Нет, слова слишком часто становятся лишними. В моменты сильного отчаяния тем более.

Со временем Локи расслаблялся, я понимала это по затихающему ровному дыханию, по более податливому телу, сбросившему с себя первое каменное напряжение, по доверчиво откинутой на моё плечо голове и прикрытым от удовольствия глазам. Разумеется, я не могла знать, что испытывает тот, чьи губы сшиты, но я смела надеяться, что Хельга всё же притупила боль, а мои чувственные и нежные прикосновения позволят ему отвлечься и забыться хоть на некоторое время. Важнее всего в тот поздний вечер, плавно переходивший в ночь, было вернуть богу обмана самообладание и невозмутимость, устойчивое спокойствие, утешить его. В противном случае, мы могли и не пережить новую вспышку разрушительного гнева. Я — так уж точно.

Признаться, тогда у меня не было возможности задуматься, что произошло, что это вообще такое было, и как я сумела остаться цела, заработав только слабость и головокружение, хотя кожа моя должна была сойти начисто после полученных страшных ожогов. Я решила поразмыслить об этом позже. Я нужна была здесь и сейчас. И я отдавала всё, что имела, повелителю своего сердца. Концы несобранных волос упали в воду, но я не обращала на них ни малейшего внимания, всё оно было обращено только на красивого сильного аса, на котором в тот миг почти не было лица. Если не считать, конечно, пугающее лживое выражение, что придавали ему силой сомкнутые губы. Я терялась в догадках, как такое могло произойти, что должно было случиться, чтобы Локи позволил сотворить подобное с собой. Была ли это неожиданная расплата за отрезанные волосы Сив? Наказание казалось слишком изобретательным и жестоким для Всеотца и уж тем более для его простодушного и отходчивого сына. Но тогда кто? Как?..