Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Казалось, боги простили сына Фарбаути, даже могучий Тор повеселел так, что с одобрением хлопнул господина по плечу (боюсь, как бы он не выбил из него дух от избытка чувств), и все с любопытством расспрашивали, как же сумел он выманить у цвергов такие бесценные и нужные вещицы. Я слышал, будто бог хитроумия отвечал своим собеседникам с большой важностью, если не сказать хвастовством. Простите меня, госпожа, я лишь передаю Вам всё, что узнал, в малейших подробностях. Молвил повелитель, что нет никого талантливее и искуснее тех карликов, что водят с ним дружбу и работают по одному его слову, а остальные и неловки, и безобразны. Асы развеселились ещё больше, от одного к другому передавая острое словцо бога огня, и всё тем и закончилось бы, да только… — Варди не сумел договорить. Двери распахнулись, и на пороге залы показалась взъерошенная и смущённая девушка из числа тех, кто в силу своей юности и неопытности только учился прислуживать должным образом и без конца посылался с мелкими поручениями из одной части чертога в другую. На щеке её красовался красноречивый розовый след от оплеухи — я с досадой узнала эту широкую ладонь. Повелитель требовал меня к себе. После увиденного я не осмелилась перечить.

Глава 10

Я помню те несколько долгих трудных дней, когда губы лукавого Локи были сшиты, как будто это было вчера. Сказать, что бог огня был зол и вспыльчив — значит не сказать ничего. Но в остальном, я должна признать, он держался с удивительным достоинством и стойкостью. Несмотря на то, что своенравный ас почти не выходил из своих или моих покоев, не терпел прислуги и лекарей, со мной он оставался хладнокровен и невозмутим. Иногда в глазах его вспыхивал тот яростный демонический огонь, которого я боялась, и казалось, жестокий супруг вот-вот замахнётся и ударит меня. Пару раз я даже зажмуривалась или закрывала ладонями лицо, отступала назад, но повелитель снова и снова сдерживал себя, только шумно выдыхая.

Слугам, как мне уже довелось убедиться, везло меньше. Впрочем, вернее будет сказать глупым и неосмотрительным слугам, которым хватало недоумия и смелости лезть под горячую руку бога обмана, пребывавшего в отвратительном, скверном настроении, о чём, без сомнения, знал весь чертог. Тупость и раболепное обожание одинаково бесили Локи в его окружении, и он не щадил ни одних, ни других. Обжигаясь снова и снова, даже самые недалёкие подчинённые хозяина чертога (к счастью, их было не так много) усвоили, что ближайшие несколько дней господину лучше не попадаться на глаза, что бы ни случилось.

Первый день после учинённого в золотых палатах погрома двуликий бог уверенно держался на ногах, и только серая бледность обычно сияющего смуглого лица выдавала его недомогание. Я начинала свыкаться с его зловещей, ужасающей улыбкой и могла смотреть на любимого аса без содрогания. Тем более что чаще всего я была не в силах отвести взгляд от его живых выразительных глаз, которые говорили со мной вместо раненых губ. Я была рада, что его внутренний надлом отступил, и выносливый супруг глядел на меня с прежней решительностью. Я боялась, что если недавнее безразличие ко всему поглотит его, я уже ничем не смогу помочь любимому асу. К счастью, Локи был наделён несгибаемой волей, а если и позволял себе слабость, то лишь затем, чтобы после искоренить её безо всякой жалости.

— Ты не должен быть столь жесток к своим слугам, — в тот вечер, когда Варди так и не успел завершить свой рассказ, мы сидели на веранде моих покоев, провожая взглядом догоравшие лучи заката. — Нет нужды попусту унижать их, особенно если ты сам знаешь не понаслышке, что такое унижение, — Локи обратил на меня взор удивлённых глаз. В алых отблесках заходившего солнца они казались мне драгоценными тёмными корундами. — Я понимаю, ты страдаешь, мой лукавый Локи, мне ясно, что рождает твой гнев, — я протянула ладонь и, едва дотрагиваясь, погладила супруга по щеке, коснулась ярких медных волос, — но поднимать руку на тех, кто зависит от тебя, тех, кто во много раз слабее… Мой повелитель, это тебя недостойно.