Двойной фантом

— Так он-то все и подстроил! — с пылом заявил я. — По поручению Романова, надо полагать!

— Что — все?

— Покушение на Цесаревича! И обвинение в оном Бестужевых-Рюминых, Разумовских-Перовских и прочих… Гагариных! — последнюю фамилию я брякнул от балды: Тао-Фан не говорил мне, какие еще знатные семьи притянули к заговору.

— Гагарины как раз чисты, как аура младенца, — хмыкнула молодая графиня. — И они всегда ходили в подпевалах у Романовых… Чего, кстати, никак не скажешь о нас, Воронцовых, — добавила она после короткой паузы.

— Так ты тоже в опале? — только сейчас мне пришло в голову, что репрессии запросто могли коснуться и рода Миланы.

— Типун тебе на язык, чухонец! — нервно передернула плечами молодая графиня. — Была бы в опале, мы бы с тобой сейчас так запросто не разговаривали!

— Но все же, как я понимаю, ты под арестом…

— Под домашним арестом — не путай! Это из-за Школы и патронажа над ней царевича Дмитрия. Временно изолировали всех наших — ну, кроме Златки, она благополучно в свою солнечную Болгарию свалила. Даже Даня Гагарин — и тот, говорят, нынче сиднем в отчем доме сидит. А ребят попроще, без громких титулов, собрали в отеле в Севастополе — и там заперли до поры. У Заикина, правда, ходят слухи, память отшибло…

— Как отшибло память? — опешил я.

— Вроде бы магическая травма — подробностей не знаю.

— Кирилл притворяется! — подала нежданно голос Светка — и тут же испуганно прикрыла рот ладонью: — Ой! Он просил его не выдавать…

— Нам-то рассказать можешь, — с любопытством повернулся я к Каратовой.

— Он заскакивал к нам с Юлей — еще туда, в твой московский дом, — помявшись, сообщила Светка. — Это же Кир меня предупредил, что надо перебраться к Милане, — кивнула она на Воронцову. — Ну и сказал, мол, если что — мы его не видели. Типа, официально у него амнезия. «Заставили нарушить технику безопасности при прыжке, — так он объяснил. — Хорошо, что не убили». При этом улыбался во все тридцать два зуба — я поэтому еще подумала, что он просто шутит…

— Что еще за технику безопасности? — спросила молодая графиня.

— Долго объяснять: связано с его уникальным талантом, — бросил я, торопливо соображая.

Ну да, благодаря Тао-Фану, Кирилл может теперь прыгать, не рискуя утратить память. Но Корнилов-то об этом ни сном ни духом! Зато Юрий Константинович прекрасно понимает, что раз «Заикин» участвовал в нашей первой африканской миссии, то знает, зачем ставилась метка на пушечное ядро — и, при случае, без труда сможет сложить два и два. А значит, Кирилла надо убрать, как убрали Чубарова. Но второй Машки у начальника Школы под рукой нет. Ликвидировать курсанта самому — возникнут ненужные вопросы. Но можно же и не убивать! Пусть «Заикин» потеряет память! Кому положено, в курсе, что с ним такое уже бывало. Не подкопаешься!

— В общем, домашний арест — чепуха, — вернулась между тем к прежней теме Милана. — Как в столице все устаканится — ограничения с нас снимут… Надеюсь. Разве что самурая нашего в Японию теперь вышлют — ведутся, вроде бы, такие разговоры.

— А его-то за что? — удивился я.

— Понятия не имею. Новая восточная политика, наверное… Ладно, — тряхнула Воронцова своей толстой косой, — так мы утонем в мелочах. Давай по сути: как ты спасся, и что это за инсинуации, будто Корнилов причастен к покушению на Цесаревича? — я заметил, что фамилию «Романов» в этом контексте она деликатно опустила.

— Это ни разу не инсинуации, — покачал головой я. — Это факты. Вот, сама посуди…

* * *

— …Такой, короче, расклад, — закончил я свой рассказ. — Теперь надо решить, что мы будем делать! — заявил запальчиво.

— Что делать, что делать… Как ты там в Федоровке говорил? Снимать трусы и бегать! — мрачно буркнула Милана.

— Вова так говорил? — не без удивления посмотрела на нее Светка.

— Он у нас вообще… разговорчивый.

— Это было в переносном смысле, — вынужден был пояснить я.

— Ну-ну, — усмехнулась Воронцова.

— Баранки гну! — нетерпеливо бросил я в ответ. — Шутки шутками, а решать что-то нужно!

— Ну и что ты предлагаешь? — прищурилась на меня молодая графиня.

— Разоблачить этих негодяев, что же еще?! Как-нибудь по-умному, конечно. Не просто выйти на площадь и проорать: «Романов убил Цесаревича!», — при этих моих словах Милана недовольно скривилась. — Например, рассказать все Петрову-Боширову… — вспомнил я свою, уже высказанную однажды Тао-Фану, идею.

— И подставить под раздачу еще и ротмистра, — едко прокомментировала молодая графиня.

— Что значит подставить? — ощетинился я. — Это, вообще-то, его работа — предотвращать заговоры!

— С предотвращением он уже малость запоздал, — резонно заметила Милана. — А теперь… Даже если все и впрямь обстоит так, как ты рассказал…

— Ты мне не веришь? — нахмурившись, перебил я ее.