Дверь в преисподнюю

– Меня действительно пытались убить, – отвечал Дубов. – И тогда я воспользовался случаем и предпринял все необходимое, чтобы меня и впрямь числили среди мертвых.

– Ну вот, а я уже собирался было уходить, – продолжал колдун. – У них имеется особливый амбар, да ты, Василий, его знаешь, там хранится всякая колдовская утварь. Едва я прибыл в Белую Пущу под видом князя Длиннорукого, то в первую же ночь туда наведался и прихватил парочку шапок-невидимок. Такая шапка мне пригодилась, когда в Пуще неожиданно появился настоящий Длиннорукий, а меня заточили в темницу. Сегодня же я мог бы уйти и из кремля, но решил еще задержаться.

– И очень кстати, – подхватил Василий, – иначе бы нам нипочем оттуда не выбраться.

– Холодновато здесь, однако же, – поежился Беовульф. – Я-то всегда думал, что в небе чем выше, тем теплее – поближе к солнышку.

– Так ведь сейчас нет солнышка, – дельно возразил Чумичка. – Видишь, месяц один да звездочки?

– Жаль, одежки потеплее с собой не прихватили, – проворчал доблестный рыцарь, и тут его взор упал на Гренделя, который в волчьем облике продолжал бесчувственно лежать на ковре. – A вот им покамест и укутаюсь, зачем зря добру пропадать. Эй, Грендель! – принялся Беовульф тормошить своего заклятого приятеля, однако тот не подавал никаких признаков жизни. – Да что ты там, помер, что ли?

– A и вправду, – забеспокоился и Дубов, – что-то уж долго он в сознание не приходит.

– Отравился, – мрачно пробурчал Беовульф. – Князем Григорием. – И сам же громогласно захохотал.

Чумичка наклонился к Гренделю:

– Дышит. Сейчас приведем его в чувство. – C этими словами колдун извлек из-за пазухи небольшую скляночку («Прямо как старина Серапионыч», подумал Василий) и побрызгал из нее на волка. И тот на глазах своих спутников превратился обратно в Гренделя.

– Где это я? – пробормотал он, приоткрыв глаза. – A, понимаю, нас зарубили, и мы на том свете. – И, немного помолчав, вполголоса продекламировал:

– Улетели мы в райские кущи

На коврах на крылатых своих…

– Должен вас огорчить, дорогой друг, – усмехнулся Дубов, – но до райских кущ нам еще ох как далеко. – И, как бы передразнивая Гренделя, нараспев прочитал:

– A помирать нам рановато,

Есть у нас еще дома дела!

– O, боярин Василий, да вы тоже поэт! – восхитился Грендель. – Ну а что до райских кущ, то мне их вовеки не увидать. Ведь я же оборотень…

– Отныне ты уже не оборотень! – торжественно провозгласил Чумичка. -Ты исполнил свое предназначение, и с тебя снято заклятие.

Грендель ничего не ответил и в изнеможении закрыл глаза. Зато Беовульф страшно воодушевился:

– Господа, такое событие всенепременнейше нужно отпраздновать! Полетели ко мне в замок, я выставлю свое лучшее вино, вековой выдержки. Еще мой дедушка говаривал, указывая на этот бочонок: «Внучек, а его ты откроешь в самый знаменательный день своей жизни». И вот этот день наступил! Вернее, ночь, но это уже не суть важно…

– Нет-нет, – возразил Дубов, – вы как хотите, а я должен лететь в замок к Его Величеству Александру. Вернее, к Наде. A утром, еще затемно -домой.

– Вы уж не в первый раз называете ее имя, – хмыкнул Беовульф. -Глянуть бы хоть одним глазком, что это за Надя такая.

– Да хоть обоими, – рассмеялся Василий. C этими словами он достал из внутреннего кармана своего боярского кафтана цветную фотокарточку, где Надя в венке из ромашек и васильков бежала по зеленому лугу.

Беовульф повернул карточку так, чтобы на нее падал лунный свет:

– Красивая девушка. И как нарисована! Боярин Василий, когда увидите художника, то скажите, что я ему хорошо заплачу за свое изображение. C мечом и в золотой цепи.

– Позвольте мне. – Чумичка принял от Беовульфа карточку и провел над нею ладонью. Даже при тусклом свете ущербной луны стало заметно, что краски поблекли, а лицо Нади как бы погрустнело. – Слушай, Василий, – понизил голос Чумичка, – не хочу тебя пугать, но Надежда действительно в опасности.

– Что?! – вскричал Дубов.

– Ей грозит страшная смерть, – продолжал Чумичка. – И не когда-то вообще, а прямо сейчас. И если мы не вмешаемся, то будет поздно.

– Ну так полетели быстрее! – взревел Беовульф. – Эй, дружище Грендель, просыпайся, нас опять ждут великие дела!

Чумичка тем временем бормотал какие-то новые заклинания, отчего ковер-самолет резко ускорил ход. И вскоре на смену бескрайним полям Белопущенского княжества путникам предстали столь же бескрайние болота Новой Ютландии, перемежающиеся перелесками и озерцами. То тут, то там в едва занимающейся заре темнели рыцарские замки, хотя большинство из них на самом деле представляли собой обычный дом с одной-двумя башенками – как бы замок Беовульфа в миниатюре.

– Что поделаешь, – пояснил по этому поводу Беовульф, – так уж повелось у нас в Мухоморье: доблестных рыцарей что собак нерезаных, а замков на всех не хватает. Да и мне посчастливилось только потому, что мой предок был приближенным королевича Георга. Но вы не подумайте, наши рыцари хоть и небогатые, но самые всамделишние!