Дверь в преисподнюю

– Да, я тоже в этом не уверена, – кивнула Чаликова, – и более того, у меня есть предчувствие, что именно нынешней ночью нас ждет весьма драматическая развязка всей этой истории.

– Возможно, – улыбнулся король.

– Ваше Величество нынче как-то очень веселы и оживленны, – заметила Надя. – Такими я вас в первый раз вижу.

– Ну, это от того что наконец-то сошли воды и восстановилась связь, -немного смутился король. – У нас тут не так много причин для веселья, вот и радуемся всяким, на первый взгляд, мелочам.

– Да, конечно, Ваше Величество, – с пониманием покивала Надя, а про себя подумала: «Нет, здесь что-то иное…»

Однако развивать эту тему Надя не стала, а заговорила совсем о другом, что ее также немало занимало:

– Ваше Величество, вот тут мне показались довольно необычными имена ваших подопечных. Они что, все «косят» под известных поэтов и мыслителей?

– Я не совсем понял, Наденька, что вы подразумеваете под словом «косят», но они это делают безо всяких злых умыслов, – ответил Александр. – Подозреваю, что их собственные имена звучат, по их мнению, недостаточно благозвучно для столь одаренных личностей, вот поэтому…

– Ну, Диогена я знаю, – стала Надя загибать пальцы, – Сафо знаю, Данте знаю, а вот кто такая была донна Клара?

– Как, вы не слышали о ней? – изумился Александр. – Это же прославленная испанская поэтесса Клара де Гонсалес, которую Святая Инквизиция сначала чуть было не сожгла на костре как ведьму, а спустя сто лет канонизировала как святую.

– Увы, до нашей глухомани ее имя еще не дошло, – с сожалением вздохнула Чаликова. – Да и я вообще-то специализируюсь на более древней словесности.

Это, было, конечно же, не совсем так – Надя неплохо разбиралась и в словесности не столь древней, но с одним уточнением: в словесности своего мира. Раздвоение реальностей (или, по гипотезе доктора Серапионыча -расщепление Земли на две «параллельных») произошло где-то в XII – XIII веке, и поначалу обе действительности были тесно связаны между собою. Но затем эти связи стали понемногу ослабевать, и Горохово Городище близ Кислоярска (иначе – Холм Демонов близ Царь-Города) оставалось одним из немногих, если не единственным местом на Земле, где еще можно было «перепрыгнуть» из одного мира в другой. К таким выводам пришла историк Хелен фон Ачкасофф, участвовавшая в самой первой экспедиции в параллельный мир, где она исследовала Царь-Городские архивы и установила, что там содержатся сведения об именах и событиях весьма древних, а чем ближе к нашему времени, тем их становилось меньше. Так что не удивительно, что в замке Александра были в ходу такие имена как Сафо, Диоген или Данте.

– Вы о чем-то задумались, Надя? – оторвал журналистку от ее размышлений голос Александра.

– Да-да, Ваше Величество, – встрепенулась Надя. – Все это очень интересно. Удивительно, что я даже и не слыхивала о донне Кларе де Гонсалес. А когда она жила?

– Ну, лет двести-двести пятьдесят тому обратно, – припомнил король.

– А этот, как его, господин Ал-Каши? – назвала Надя имя одного из поэтов, который во время поэтических чтений обычно сидел где-то в сторонке, мало ел, почти ничего не пил и больше слушал других, чем говорил сам.

– А, ну Ал-Каши – это был такой восточный поэт семнадцатого столетия, – охотно пояснил король, – последователь знаменитого Омара Хайяма.

– Омара Хайяма знаю, – радостно закивала Надя, – так что теперь обязательно познакомлюсь и с творчеством Ал-Каши.

А про себя Надя подумала, что напрасно приняла в качестве псевдонима имя Перси – звучное и красивое само по себе, но совершенно неуместное для слуги царь-городского боярина Василия. Прослышав о нравах при дворе Александра, они с Василием решили, что Надя там будет находиться под именем, взятым в честь английского поэта Шелли, весьма известного и популярного в том мире, откуда они прибыли, но о котором вряд ли кто-то слышал в параллельной действительности.

x x x

Поскольку результаты акции по похищению белопущенских девушек для султанского гарема превзошли самые смелые ожидания, то Петровича за ее успешное проведение щедро наградили – дали временное освобождение от работ на конюшне. Бывший лиходей и душегуб отлеживался от побоев ведрами и коромыслами в своей каморке, где его и застал князь Длиннорукий, реабилитированный от подозрений в самозванстве.

– Ну, здравствуй, Соловей, – радостно приветствовал князь Длиннорукий Петровича, опуская на грязный пол какой-то мешок. – Давненько я тебя изловить хотел, да не вышло. Вот и встренулись!

– Вчера уже видались, – буркнул Петрович и отвернулся от гостя на второй бок.

– То был не я, – ответил Длиннорукий. Петрович вновь повернулся на первый бок и изумленно уставился на князя. – Да-да, вчера к тебе приходил самозванец. Он беззастенчиво присвоил не только мое княжеское звание, но даже лицо. Но мы вывели его на чистую воду!

– A хрен вас разберет, – проворчал Петрович, – кто настоящий, а кто нет. Все вы угнетатели трудового народа и бедного люда!