Дверь в преисподнюю

– Если есть вход в конюшню, то должен быть и выход, – добавил Василий. Он то и дело поглядывал на солнце, которое неумолимо клонилось к закату. – Но, по имеющимся сведениям, уже несколько десятилетий никто этим ходом не пользовался.

– Ну, тогда уж точно не найдем! – безнадежно прогромыхал Беовульф. -Такие дела с наскоку не делаются.

– Поищем хотя бы до заката, а тогда уж придется отправляться восвояси, – вздохнул Грендель.

– В таком случае у нас будет еще целый год на поиски, – оптимистично заметил Василий. – Привлечем науку, а то и колдовство… Жаль, Кузьку с собой не прихватили. С его чутьем было бы больше шансов что-нибудь найти.

– А давайте передохнем, – предложил Беовульф. – Тут полянка что надо!

– Но ненадолго, – сказал Дубов, бросая мимолетный взор на все опускающееся солнце.

– Красивое место, – окинул Грендель полянку взглядом художника. – И эта рощица вдали… Роняет роща желтый свой убор…

– Ну, начинается, – хохотнул Беовульф. – Тебе бы к нашему королю Александру, на его поэтические ристалища!

Но Грендель ничего не слышал – на него накатило вдохновение:

– О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми камнями?..

– Какими еще камнями? – вполголоса обратился Василий к Беовульфу. -Или это тоже поэтическая метафора?

– Ну, одна каменюка-то здесь есть, – Беовульф указал на булыжник посреди поляны, неподалеку от того места, где они расположились. – Очень кстати, поставим на него бутыль, чтоб не падала.

Беовульф опустил на траву мешок с остатками провизии, Василий подхватил полупустую бутыль и подошел к булыжнику – он был большой, чуть не в половину человеческого роста.

– А я хотел бы, чтобы на моей могиле стоял такой камень, – задумчиво произнес Грендель, подойдя к Василию. – И чтоб не заросла к нему тропа…

– Как вы сказали? – подскочил на месте Дубов. – Не заросла тропа?!

– А что? – удивился Грендель. – Это ж обычный поэтический образ.

– А ну тебя с твоими поэтическими образами, – проворчал Беовульф. -Давайте лучше подкрепимся.

– А и правда, подкрепиться нам не помешает, – вдруг успокоился Василий. – – Непременно нужно подкрепиться, чтобы своротить этот булыжник!

– Зачем? – изумился Грендель. – Насчет могилы это ж я так, для поэзии, понимаете ли…

– Ну что вы, дорогой Грендель, – рассмеялся Василий, – я надеюсь, что этот камень в качестве могильного вам не понадобится еще долго-долго. Но под камнем скрывается подземный ход.

– Как? Почему? – чуть не в один голос воскликнули оба рыцаря.

– На отгадку меня натолкнули ваши вдохновенные строки, господин Грендель, – сказал Дубов.

– Какие – «Я видел чудное виденье»?

– Нет-нет, самые последние. Насчет памятника, к которому не зарастет народная тропа. А протоптанные тропинки имеют привычку очень долго не зарастать, даже если по ним никто не ходит. Вот, гляньте сюда.

Действительно, если внимательно приглядеться, то в пожелтевшей траве можно было заметить извилистую ложбинку, заросшую менее густо, чем вся поляна, и не столько обычной травой, сколько подорожником. Ложбинка начиналась возле булыжника и вела в сторону ручья, теряясь в прибрежном ивняке.

– Ну, вы, боярин Василий, даете! – выдохнул Беовульф.

– Просто я детектив, – скромно ответил Дубов. – В смысле, частный сыщик. Моя работа – все примечать и делать выводы.

– Ну так за работу! – взревел Беовульф и принялся засучивать рукава.

– Погодите, дождемся сумерек, – остановил его Василий. – Если нас заметят, то все пропало.

– Ах, как это поэтично! – мечтательно вздохнул Грендель. – Если вернемся, то я непременно выкопаю себе из хижины какой-нибудь подземный ход.

x x x

Надя хотела еще раз встретиться и поговорить с Александром, но тот будто сквозь землю провалился. Лишь королевский ключник мог сообщить, что Его Величество изволил выйти прогуляться.

– Как, по болоту?! – изумилась Надя. – Но для чего?

– По своим делам, – загадочно ответил ключник.

Чаликова поняла, что тот кое-что знает о «своих делах» короля, но рассказывать о них отнюдь не желает.

Лишь ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к болоту, к Наде в комнату явился Теофил с известием, что король возвратился и просит Перси пожаловать к себе.

Его Величество принял Чаликову в стареньком, но уютном домашнем халате, а над камином с потрескавшимися изразцами была на веревках аккуратно развешана верхняя одежда.

– Вот проверял, не сошла ли вода, – пояснил Александр.

– Ну и как?

– Все в порядке. Так что можете ехать спокойно.

– Куда? – несколько удивилась Надя.

– Ну, вы же не останетесь в одном доме с людоедом, – также несколько удивился Александр. – Я вам дам лошадей и письмо… да хоть к Беовульфу, там-то вы будете в безопасности.

– Увы, – покачала головой Чаликова, – я никуда не должна отсюда отлучаться. Если все пройдет благополучно, то завтра Василий… то есть боярин Василий должен будет заехать за мной, и мы вместе отправимся в Царь-Город.

– И вы сознательно подвергаете себя опасности быть съеденной?

– Мне почему-то кажется, что людоед здесь не останется. Да и людоедством он занимался больше от скуки, не имея возможности отсюда выбраться.

– Не думаю, – покачал головой король. – А впрочем, как знаете.