Дверь в преисподнюю

– Не пойму я, Кузьма, к чему ты клонишь, – перебила Ольга, почуяв, что домовой, одобряемый общим вниманием, готов произнести целую речь.

– А чего тут не понять? Как мы претерпели от Григория больше всех, то и помощниками тебе будем самовернейшими! – заявил Кузька.

– Ну вот и прекрасно, – попыталась улыбнуться княжна. Правда, с непривычки улыбка получилась более похожей на оскал средней головы Змея Горыныча. – Вот ты этим и займись.

– Я? – так и подскочил Кузька. – А что ж, займусь. Для начала наведаюсь в корчму к лешему, а у него русалки знакомые, они эту весть куда хочешь донесут…

– Ну, так и сделаем, – кивнула Ольга. И, спохватившись, обернулась к Александру: – Извините, Ваше Величество, и вы, славные рыцари, что нарушила ваше праздничное пирование. А мне и впрямь почивать охота. Счастливо оставаться.

И Ольга, еще раз величественно кивнув всему собранию, княжеской поступью покинула залу.

– Ну вот, еще одно удачное расколдование, – весело заметил король, когда двери за Ольгой закрылись. – Думаю, по этому поводу стоит поднять кубки.

– Всенепременнейше! – подхватил Беовульф. И вдруг спохватился: -Ваше Величество, а можем ли мы тут пировать, пока не решен еще один вопрос?

– О чем вы? – недоуменно обернулся Его Величество.

– Ну разумеется, о Его Высочестве Викторе. Мы так и не решили, что с ним делать. – Беовульф поставил на стол полный кубок, чего с ним никогда еще не случалось.

– Мы же, кажется, пришли к общему решению – отрубить голову, -напомнил почтенный Зигфрид. – Если, конечно, Ваше Величество не решит как-либо иначе.

Король задумался. В зале повисла гнетущая тишина. Марфа подалась вперед, но Надя незаметно удержала ее за руку.

Наконец король нарушил молчание:

– Господа, вы возлагаете на меня непосильную ношу – решать участь своего близкого родственника. Но я не вправе от нее уклоняться. Однако предварительно хотел бы выслушать мнение всех, находящихся здесь.

– Голову отрубить, что ли, – задумчиво протянул Беовульф. Правда, в его голосе не слышалось прежней решимости. Видимо, первая злость уже прошла, а умеренная выпивка в сочетании с обильной закуской настроила славного рыцаря на более миролюбивый лад.

Из-за стола поднялся дон Альфонсо, который с самого начала выступал против смертной казни в любом виде:

– Ваше Величество, ну какой прок, если мы отрубим Виктору голову? Богатства в стране прибавится, что ли? А давайте лучше отправим его канавы копать – все польза для дела!

– Не, ну это уж вы хватили, – вступил в спор славный Флориан. – Где ж видано, чтоб уроженец королевского рода канавы копал? Это просто позор на весь мир!

– Ну хорошо, а что скажут дамы? – спросил король, убедившись, что господам более сказать нечего.

– А может быть, друг мой, ты его простишь? – неуверенно произнесла Катерина. – Ты ведь сам говорил, что Виктор на это пошел не со зла, а единственно по искушению князя Длиннорукого.

– Я подумаю, – кивнул король. – А вы что скажете, госпожа Чаликова?

Надя словно того и ждала, что к ней обратятся:

– Ваше Величество, тут вот зашла речь о князе Длинноруком. А ведь он ночью позорно бежал. И все наемники тоже сбежали. И Виктор имел все возможности покинуть замок, но не сделал этого. Как вы полагаете, почему? -И сама же ответила: – Потому что осознал свое преступление и не счел возможным уклоняться от заслуженного наказания.

– И что же, вы предлагаете простить? – перебил Александр. – Нет-нет, на это я пойти никак не могу. Да и народ меня, извините за высокие слова, просто не поймет!

– А что если подержать Его Высочество в темнице? – осторожно предложил дон Альфонсо. – Или отправить в изгнание без права возвращения на родину.

– Да, пожалуй, – рассеянно ответил король.

– Каково бы не было решение Вашего Величества, но я Виктора не покину, – твердо заявила доселе молчавшая княжна Марфа.

Александр кинул быстролетный взор на Марфу и, еще немного помолчав, огласил решение:

– Единственно ради вас, дорогая Марфа Ярославна. Усадебка, где я находился после бегства из своего замка, теперь стоит пустая, а ведь там сад, огород и даже небольшое пастбище. Повелеваю Виктору удалиться туда и без особого дозволения за пределы усадьбы не выходить. Ну а вы, сударыня, если будет на то ваша воля, можете его сопровождать. – Катерина что-то шепнула королю на ухо. – Да-да, конечно, чуть не забыл. Корову с собой прихватите.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – склонилась Марфа в низком поклоне.

– Только ради вас, княжна, – повторил Александр. – Теперь уже поздно, темно, а с утра можете отправляться.

Оглядев вытянувшиеся лица славных рыцарей, король спросил:

– Кажется, вам мой приговор показался слишком мягким? А как бы поступили вы на моем месте – неужели не уступили бы просьбе девушки, столько испытавшей на своем веку?

Рыцари молчали, избегая глядеть на короля, на Марфу и даже друг на друга. Первым молчание нарушил Зигфрид:

– Но мы должны взять с Его Высочества клятву, и лучше всего письменную, что отныне и впредь он отрекается от всяких прав на престолонаследие.

– Согласен, – кивнул Александр. – Вот вы, почтенный Зигфрид, этим и займитесь.