Дверь в преисподнюю

– Такая скромность княжны Марфы, конечно же, весьма похвальна, -вздохнул Перемет, – но, боюсь, ей придется ради нашего общего дела прервать уединение. Я, правда, не видел послания Ольги, но догадываюсь, о чем идет речь. Недавно упыри устроили пышные похороны Марфиных костей, и появление живой княжны очень сильно посрамило бы их в глазах всего мира.

– Я постараюсь убедить княжну Марфу, – сказала Надя.

– Это должно еще сильнее усилить брожение в Белой Пуще, – понизил голос Перемет. – Уже сейчас чуть не всякий день к Ольге тайно приезжают посланники от высокопоставленных бояр, вынужденных сотрудничать с Семиупырщиной, и ведут с ней важные переговоры. Ну и помощь, вестимо, оказывают…

– Понятно, они хотят это сделать сами и сверху, чтоб не допустить снизу, – как бы про себя заметила Чаликова.

– Что-что? – не разобрал Перемет. – А скажите, Надежда, как поживает наш избавитель Иван-царевич?

– Иван-царевич? Жив и здоров, – коротко ответила Надя. Подробнее распространяться она не стала, иначе пришлось бы начинать с тринадцатого века, разделения реальности на две, нашу и параллельную, затем плавно перейти к Гороховому городищу и прочим чудесам – а у ее собеседника явно не было времени все это слушать. Как и то, что Наталья Кирилловна, вопреки опасениям Ивана-царевича, довольно быстро включилась в современную действительность Покровских Ворот и с помощью своего названного правнука и супругов Белогорских постепенно входила в роль хозяйки усадьбы. Надя улыбнулась, вспомнив, как во время последнего посещения встретила в окрестностях Покровских Ворот баронессу Хелен фон Ачкасофф, которую по причине поразительного сходства поначалу приняла даже за баронессу Наталью Кирилловну. Госпожа историк задумчиво бродила по лужайке с металлоискателем – видимо, надеялась отыскать еще один клад.

– Скажите, а что боярин Василий? – оторвал Надю от воспоминаний боярин Перемет.

– Боярин Василий? Он делает свое дело, и весьма успешно. – Это также была истинная правда, хотя Надя не стала уточнять, на каком именно поприще боярин Василий достиг своих успехов.

– Э, да вот вы где! – внезапно раздался над ухом Надежды неповторимый голос Беовульфа, отчего она даже вздрогнула. – Мы тут за вас чары подымаем, а вас и нету!

– Извините, господин Беовульф, у нас тут был важный разговор, – с улыбкой ответил Перемет.

– Какие еще разговоры?! – удивился славный рыцарь. – Вот-вот полночь пробьет, идемте скорее Новый Год встречать!

– Ну, идемте, – согласился Перемет, нехотя вставая из-за стола.

– Да-да, разумеется, – вскочила Надя.

– Это у нас древний обычай – играть королевские свадьбы на Новый Год, – говорил Беовульф едва поспевающим за ним Чаликовой и Перемету. – Еще королевич Георг… Вы слышите?

Надя напрягла слух – и услышала приглушенный звон колоколов, означающий наступление полночи. Украдкой бросив взор на свои часики, она отметила, что до наступления Нового Года еще около получаса, но здесь, в мире, который Надя считала параллельным, отношение ко времени было несколько иным – тут оно, в зависимости от восприятия, могло и влачиться, будто старая кляча, и лететь быстрее ковра-самолета. А Новый Год наступал не тогда, когда это объявляла говорящая глава государства в общественном российском телевизоре, а по времяощущению королевского звонаря.

– Ну, скорее, скорее, – поторапливал Беовульф. И вдруг, будто по волшебству, они оказались в огромной зале, полной празднично накрытых столов и огромного множества людей, неподвижно стоящих вдоль стен. Помимо Александра и Катерины, тут были и рыцари, и поэты, и многочисленные гости, в большинстве своем Наде не знакомые. Старый Теофил стоял у открытого окна, через которое явственно долетали величественные звуки колокола.

– Не волнуйтесь, впустим Новый Год – и закроем, – шепнул Беовульф Наде, непроизвольно запахнувшей на себе пуховой платок – вообще-то в замке даже и с закрытыми окнами было не слишком-то тепло.

Когда смолк последний удар, Теофил поспешно захлопнул окно. Из толпы гостей отделился пожилой господин в роскошном камзоле и величественно подошел к молодоженам.

– Кто это? – тихо спросила Чаликова.

– Не узнаете? – хмыкнул Беовульф. – А вы посмотрите внимательно.

– Пирум! – приглядевшись, изумилась Надя. Действительно, нелегко было узнать в нем затрапезного летописца, принимавшего Надю в круглой башне. Хотя, наверное, и Пирум вряд ли признал бы в Наде того любознательного юношу, который докучал ему расспросами о княжне-лягушке.

Теперь господин Пирум держал в руке некую пожелтевшую рукопись, из чего Надя сделала вывод, что древлехранитель собирается прочесть напутствие, коим Ново-Ютландских королей провожали в семейную жизнь двести или даже триста лет назад.

– Как бы не получилось какой-нибудь несуразицы, – тихо проговорил Беовульф. И пояснил: – Обычно наши короли женятся на благородных девицах или даже на соседних царевнах, а здесь такой мезальянс. Хотя, конечно, госпожа Катерина – прелестное создание, вполне достойное нашего короля…