Дверь в преисподнюю

– Сильнее стучите! – крикнул леший. Кончилось все это тем же, что и обычно: дверь просто ввалилась внутрь корчмы, а следом за нею – уже знакомые хозяину и завсегдатаю боярин Василий, Иван Покровский и Чумичка. Но следом за ними вплыла совершенно не по-здешнему (и определенно не по погоде) одетая дама, при виде которой леший с водяным непроизвольно привстали, а чтобы получше разглядеть незнакомку, корчмарь даже зажег еще одну свечку, так как прежняя почти догорела и больше чадила, чем светила.

– Ну, хозяин, принимайте дорогих гостей, – сказал Василий, заметив некоторое замешательство.

– Горницы готовы, – привычно откликнулся леший. – Что будете ужинать?

– Все равно что, лишь бы побольше, – распорядился Дубов. – И попить чего-нибудь горячего.

– Только не горячительного, – уточнил Иван-царевич.

– Ну, ради такого случая можно и винца испить, – с улыбкой возразил боярин Василий. – Правда, в меру…

Так за разговорами гости уселись за столик, соседний тому, где сумерничал водяной. Похоже, что при появлении припозднившихся постояльцев он решил с уходом повременить, и теперь внимательно прислушивался к их беседе, хотя мало что мог понять.

– Подумать только, Эдуард Фридрихович, такой приличный господин, -все никак не могла успокоиться баронесса, успевшая по дороге узнать от своих попутчиков, где и каким образом она очутилась. – Как мог господин Херклафф так поступить? Уж от кого бы я могла ожидать такого коварства, но только не от него…

– Скажите, Наталья Кирилловна, при каких обстоятельствах вы познакомились с господином Херклаффом? – задал Дубов профессиональный вопрос.

– О, это случилось в прошлом году в Москве, – охотно предалась воспоминаниям Наталья Кирилловна. – А потом Савва Лукич пригласил его погостить в Покровских Воротах.

– Но ведь Эдуард Фридрихович будто бы был знаком с самим Гете? -спросил Иван.

– Да-да, разумеется! – вновь оживилась Наталья Кирилловна. – И более того, когда приезжал в Россию, то знакомил с его новыми произведениями нашу читающую публику. Он же, собственно, и Василия Андреича побудил к переводу баллад Гете и Шиллера…

– Как, вы и с Жуковским были знакомы? – удивился Дубов.

– Ну как же! Такой скромный, простой человек, и не подумаешь, что приближен к семье Его Императорского Величества. Помню, совсем недавно на литературном вечере у Зизи Волконской подходят ко мне Жуковский с Пушкиным, и Александр Сергеич говорит: «Наталья Кирилловна, рассудите наш спор…» -Баронесса вздохнула. – В тот вечер я в последний раз видела Дмитрия Веневитинова. Говорят, он был до безумия влюблен в хозяйку и отравился, так и не дождавшись взаимности…

Похоже, Наталья Кирилловна всерьез увлеклась рассказами о литераторах двадцатых годов девятнадцатого столетия, которые были для нее куда реальнее и живее, чем для Дубова – Белая Пуща, Новая Ютландия и все их обитатели. Василий и Иван слушали ее со все возраставшим изумлением, даже Чумичка и водяной жадно внимали баронессе, хотя им-то уж имена Веневитинова и Зинаиды Волконской ни о чем не говорили. Просто история была уж очень трогательная.

Заслушавшись, гости корчмы даже не сразу и заметили, как дверь вновь опрокинулась и внутрь вошел еще один посетитель – ни кто иной как собственной персоной господин Грендель. Уже по одному взгляду можно было определить, что он слегка не в себе – бывший оборотень двигался как в полусне и что-то вдохновенно бормотал себе под нос.

– Господин Грендель! – радостно окликнул его боярин Василий. -Какими судьбами?

– А? Что? – заозирался Грендель. – О господи, где это я?

– В корчме, вестимо, – сообщил водяной.

– Зачем я здесь? – задался Грендель новым вопросом. – Ведь я шел… Куда ж я шел? Куда я путь держал?.. А, вспомнил! Я шел в чертоги господина Беовульфа, дабы своею новой поэмой, кою сочинял весь нынешний день, поднять боевой дух наших доблестных рыцарей перед походом на королевский замок!

– Эка хватил, батюшка! – проскрипел корчмарь, только что незаметно появившийся в обеденной зале с кипящим самоваром и скромной закуской. -Замок-то королевский уж взят.

– Ну вот, опять я опоздал, – пригорюнился поэт, присев за стол.

– Это бывает, – ласково заметила Наталья Кирилловна. – Помните, как у Александра Сергеича Грибоедова – «Шел в комнату, попал в другую».

– Вы и Грибоедова знавали? – живо заинтересовался Иван Покровский.