Дверь в преисподнюю

– Что-что? – не разобрал Кузька. – Чегой-то ты, Василий Николаич, больно мудрено изъясняешься.

– В общем, от тебя теперь зависит, сможешь ли ты вернуться к бабке на печку, или по-прежнему будешь скитаться без дома, – перевел Дубов свою мысль на язык понятий, более привычных для домового.

– A, ну так бы сразу и говорил, – протянул Кузька. – И что же я должон делать?

Дубов на минутку задумался:

– Тут неподалеку в избушке живет одна дама с прислугой…

– A, знаю! – перебил Кузька. – Это, видать, та, что с двумя мужиками в любовь крутит. Ой, лихая баба…

– Откуда ты знаешь?

– Да я тут вчерась с двумя кикиморами болотными встренулся, они-то мне про ту бабенку много чего понаплели.

– Ну вот и прекрасно. Проследи за ней и за ее слугой и вообще постарайся собрать побольше информации.

– Инфо… чего?

– Ну, что они делают, с кем встречаются, о чем говорят. A вечером, как стемнеет, встретимся здесь. Но если случится что-то непредвиденное, то непременно дай мне знать.

– Понятно, – кивнул Кузька.

x x x

Князь Григорий мрачнее черной тучи слушал утренний доклад барона Альберта:

– … И тогда он выбежал из амбара и запер дверь. И только утром мы услышали стук и вопли изнутри, а когда открыли, то там оказался наш стражник.

– Прекрасно, – процедил князь Григорий. – По моей вотчине ходит незнамо кто, отпирает амбары своими ключами, а наша милая стража и не чешется. Эдак скоро и меня украдут, и никто не заметит. Сегодня же поменять все замки!

– Будет исполнено, Ваша Светлость, – угодливо закивал Альберт. -Только позвольте вам заметить, что смена замков на дверях всегда почиталась дурным знаком. Вот, помню…

Но князь, не слушая глупых возражений, продолжал:

– И провести наистрожайшее разыскание. Этот горе-стражник хоть запомнил, как вор выглядел?

– Он говорит, что в потемках не разглядел. Но по очертаниям изрядно напоминает Вашу Светлость.

– Очень определенная примета, – хмыкнул князь. – Что за амбар и что пропало?

– Двадцать первый, – немного замявшись, ответил барон Альберт. – A что пропало, не могу знать, потому как учет никогда там не проводился.

– A вот это уж совсем худо, – еще больше помрачнел князь Григорий. -В нашем деле без учета никак нельзя. Стало быть, так. Повесить на двадцать первый амбар два, нет, три замка и глаз с него не спускать.

– Я возьму этот вопрос под свой личный надзор, – пообещал Альберт.

– Вот-вот, возьми. И если что, головой ответишь. – Князь ненадолго задумался. – Постой, но я что-то не припомню у нас никого с очертаниями, как у меня. Значит, чужой?

– К нам со стороны никто не проникнет! – бурно запротестовал барон. – Ведь в нашем кремле и стены, и крепостной ров, и стража знаете какая!..

– Знаю, – отрезал князь. – Нынче ночью она проявила себя у всей красе… Погоди, а если это был Грендель, оборотень проклятый?

– Исключено. Наши люди за ним плотно приглядывают, и тут же сообщили бы, если бы он исчез из их поля видимости. – Альберт деликатно прокашлялся. – Ваша Светлость, а не связано ли это, гм, ночное происшествие с появлением здесь князя Длиннорукого?

– Вздор! – бросил князь Григорий. – Длиннорукий удвое меня ниже и удвое толще. Да и слишком он глуп для таких дел. Но приглядеть не мешает -он, хоть и дурак, но до чужого добра ох как охоч. Если, конечно, называть добром тот хлам, что валяется в двадцать первом амбаре.

– Для кого хлам, – вздохнул барон, – а для кого и нет.

– Для Длиннорукого – точно хлам! – самоуверенно перебил князь. -Ну, все у тебя?

– Все. Только вот князь Длиннорукий опять к вам просится. Прикажете впустить?

– Впусти. A сам ступай. И чтоб до вечера запоры сменили!

Угодливо кланяясь, Альберт вышел вон, а на его место заступил князь Длиннорукий.

– Ну, с чем пришел? – хмуро осведомился князь Григорий.

– Чертовски хочется работать, – простодушно заявил беглый градоначальник.

– Похвально, – процедил князь Григорий, – а то у меня тут лодырь на лодыре и лодырем погоняет.

– A я не из таковских, – подхватил Длиннорукий, – я работу люблю. Вот в Царь-Городе с утра до вечера делом занят был!

– По столу плясал? – ехидно подпустил князь.

– Да что ты меня всякий раз этим столом попрекаешь! – слегка обиделся Длиннорукий. – A я много чего полезного сделал, вот хоть бы дерьмопровод построил…

– Ну, положим, не ты, – хмыкнул Григорий. – Потерпи немного, вот займем Царь-Город, будешь снова при дерьме. То бишь при деле.

– Токмо о том одном и мечтаю! – с жаром души подхватил Длиннорукий. – A вот у тебя, князь Григорий, на конюшне непорядок. Главный конюшенный -осел, в лошадях ни беса не смыслит. Конюхи – то же самое…

– Узнаю, – скривил тонкие губы князь Григорий.

– Чего узнаешь? – слегка опешил Длиннорукий.

– Узнаю своего старого друга князя Длиннорукого. Все у тебя дураки да ослы, один ты умный.